— Эх, своего Емельяна Ивановича им бы надо, — вздыхал частенько Егор.
И Ефремов понимал его.
Он завел тетрадь, в которую записывал подробные сведения о Бухарин. Записывал узбекские и таджикские слова, удивившие его обычаи. Много было для него любопытного. Вот, например, хлопчатая бумага. Привозят ее бухарские купцы в Россию, а как она делается, никто на Руси еще не знает. Надо об этом рассказать:
«Зерна, размоча, смешав с золою, сеют на песчаных местах, где вырастают тонкие ветви с листьями, вышиною более аршина, на них же яблоки зеленые, кои, когда поспеют, сделаются серые и будут с большой грецкий орех, сверху расколются на четыре части, и в середине означится бумага, потом ту бумагу выбирают и зерна от нее отделяют, а ветви травят на печение хлеба…»
Ефремов записывал все это по-русски, чтобы, не дай бог, не забыть родного языка. Записи эти как-то ощутимо связывали сержанта с далекой родиной. Он представлял, как земляки будут с любопытством читать эти вести о незнаемых странах. Степан Родионов подсмеивался над Ефремовым:
— Ну, опять пошел бумагу марать. Пойдем лучше на базар. Я такого аргамака присмотрел, не конь — огонь!
А старый Егор, наоборот, заставлял читать ему все и напоминал:
— Ты вот про погоду не забудь. Напиши, что снег здесь в редкость.
И Ефремов заносил в свою тетрадь точные и достоверные сведения о растениях, животных, о погоде и дорогах, о бухарских городах и расстояниях между ними, даже не подозревая, что создает первое на русском языке географическое описание Средней Азии…
За восемь лет плена много поездил по стране Филипп Ефремов и многое повидал. Ходил он походом с армией Данияль-бия в Персию. Поход был неудачен, и при бегстве погибло немало людей и пало лошадей в пустыне Каракумы. Но завистливый правитель Бухары не унимался. Вскоре он послал свое войско на завоевание Хивы. Поход оказался опасным и трудным. Кони вязли в топких зарослях — тугаях по берегам Аму-Дарьи. В песках налетали внезапно из-за барханов туркменские джигиты.
В одной из таких схваток Филиппа Ефремова снова ранили. На него наскочил здоровенный туркмен в бараньей папахе и выстрелил из ружья почти в упор. Филипп каким-то чудом успел отклониться, но порохом опалило ему правое ухо и щеку. С помощью Степана Родионова Ефремов догнал противника, отрубил ему в схватке руку и забрал в плен.
Начальник аталыкова войска Бадал-бек пожаловал ему за это хорошего аргамака и кафтан кармазинный, почти новый…
