Я сглатываю. Она винит себя точно так же, как Мириам. Когда-то давно я нечаянно нанёс Ане психологическую травму, которая, зарубцевавшись, как снежный ком, обросла виной в её сознании.
- Да.
- Что да? - она забыла, о чём спрашивала.
- Я бы женился на тебе.
Аня смотрит на меня широко открытыми глазами, по её щекам бегут слёзы.
- Витя...
Наклоняюсь и обнимаю её. Она прижимается всем телом, продолжая реветь. Мои руки неуклюже скользят по её спине. Тонкая маечка задирается, топорщится, руки натыкаются на нежную полоску кожи в том самом месте, где чернеет синяк. Растрёпанные вялые волосы Ани обдают теплом. Её влажное лицо трётся о щеку.
Неожиданно Аня жадно присасывается к подбородку и покрывает шею поцелуями.
- Аня... - у меня ещё есть время остановить её, но нет сил сопротивляться. Я устал, как и она, от постоянной беготни, сложных отношений, чувства вины.
Аня лихорадочно стягивает с меня рубашку, едва не вырывая пуговицы с корнями. Её ротик скользит по груди вниз к животу, язычок заскакивает в пупок, пальцы возятся ширинкой. Наконец она стягивает джинсы вместе с трусами и с жадностью тигрицы накидывается на предательски торчащий член.
- Такой твёрдый, большой - шепчет она, на секунду оторвавшись, зажав основание в руке и с восторгом созерцая восемнадцать сантиметров по-утреннему застывшей стали.
С фингалом под глазом, зарёванная, но счастливая, она выглядит очаровательно. Столько нежности в её прикосновениях, страсти. Стягиваю с неё трусики, пока она делает минет. Безвольно болтающийся пенис похож на молочную соску. Восьмилетние пацанчики бегают с такими по бане. Соска смешно болтается в такт с движениями головы, шлёпается о лобок, отскакивает, дрожит, как верёвочка - какие-то пять сантиметров вытянутой в мизинец кожи, сморщенной на конце. Яички втянулись и сжались, остался только этот хвостик от лопнувшего шарика. Кожа в паховой области вся отбелена, видны лишь следы от загара. На припухлых грудках маленькие белые треугольники с размытыми краями соединены тонкими полосками завязок. Те же белые треугольники, но побольше, красуются спереди и сзади на бёдрах. За пять лет её зад стал шире, мягче, груди налились соком, теперь они свисают и трясутся в такт с телом. Она утратила всё, что связывало её с мальчиковым детством, превратилась в принцессу-лебедь с детской соской между ног.
Я выползаю из-под Ани. Мне не нужно переворачивать её, она сама подставляется. Смазка с малиновым запахом у неё тут же рядом в прикроватной тумбочке. Медленно вхожу в неё сзади, прибивая к кровати. Сфинктер смешно причмокивает, хлюпает. От этого звука нам обоим становится весело. Я ускоряю темп и напор, чтобы вызвать ещё больший чмок-хлюп. Выхожу целиком, разгоняюсь и влетаю по самые яйца.
