- На колени.
Послушно опускается вниз. Я скидываю джинсы, трусы - мой член торчит уже в сотый раз за сегодняшний день.
Мириам начинает сосать, смотрит на меня, не отрываясь, вверх. Её лицо искажается в знакомой гримасе боли, ёж в паху заполняется плотью и начинает подрагивать. Он акульей хваткой вцепился в вымя и сжимает челюсти всё сильнее. Она стонет, жмурится, оголяя зубы.
- Нежнее. Не кусать.
Обхватываю её голову сзади, начинаю работать бёдрами, как она учила. Она пялится мне в глаза, приглашая поиграть в «гляделки». Давится, продолжая сосать, из глаз у неё сыплются слёзы. Я представить себе не мог, что она выкрутит ситуацию в такое садо-мазо. Она рыдает, всхлипывает и продолжает сосать. Мне жалко её, но я не знаю, что с этим делать. Она сама хочет страдать. Она придумала эту игру, сама предложила использовать ежа во время секса. А теперь ещё упрямо таращится на меня, зарёванная, но непокорная. Я трахаю её, как мне нравится.
Постепенно она привыкает, она выплакалась, напряжение в еже спадает. Она сосёт расслабленно, веки опустила. Это странное приятное ощущение власти: знать, что ей нельзя возбуждаться, делая мне минет. Только я получаю удовольствие, только я решаю, когда ей можно возбудиться, только я пользуюсь её ротиком по своему усмотрению. Только я могу освободить её из заточения и приказать кончить.
Неожиданно чёртик в моей голове шепчет: «Заставь её страдать! Ты ведь можешь и это!»
Ставлю её к стене, задираю платье и легко вхожу сзади, как в масло. Начинаю трахать, ускоряя темп. Хватаю за груди, нежно кручу соски. Её анус вдруг просыпается и начинает жадно сосать меня, почти как ротик, но сильнее. Гораздо сильнее. Выхожу из неё, разворачиваю и целую так страстно, как только могу.
«Уж это точно должно её завести!»
И действительно: во время поцелуя она неожиданно стискивает плотно зубы, выпячивает глаза, таращится, жмурится - она готова лопнуть от боли. Я присасываюсь губами к соскам. Ёж дёргается в экстазе, вгрызаясь в плоть. Мириам опять ревёт, покрываясь слезами.
Но постепенно и эта эрогенная зона теряет чувствительность, приученная к наказанию за возбуждение. В таком состоянии поворачиваю её к стенке и вгоняю член в каменное заляпанное смазкой кольцо сфинктера. Она по-прежнему сильно сдавливает меня, пританцовывая на шпильках. Я трахаю её что есть мочи, рычу, вгоняя член в зажатый анус, который совсем недавно принял бы полено, который теперь не принял бы и мизинец. Моё возбуждение передаётся ей. Сильнее тру соски, от которых у неё железный стояк. Соски не помнят боли в сочетании с анусом и радостно наливаются кровью. Она орёт, как ненормальная, сжимаясь ещё больше. Как будто боксёр схватил мой член в кулак и пытается выжать его, как лимон. Я уже не смогу вырвать из неё член, даже если сильно захочу. Просто дёргаюсь внутри, как кобель, прилипший к сучке. Головка разбухла, как гайка на болте, и не может вырваться. С трудом взрываюсь, продавливая внутрь узкие болезненно-острые струи спермы.
