- Ослабеваю! Руку дай... - просипел он задушенным голосом.
Алиса рывком втащила незадачливого летуна в спальню.
- Ну? - не давая опомниться, спросила она.
Парень стоял, преклонив колени, и тяжело дышал.
- Высоты боюсь! Никто не поверит.
- Тогда зачем лез?
- За тобой.
Возможно, он сказал бы еще что-то, но тут в двери стала ломиться разбуженная стуками экономка. Сцена становилась классической. Алиса одним движением захлопнула окно, полагая, что через него Эмма веревки не заметит, и тем же движением закрутила ночного гостя в пыльную камку балдахина. Он сопел там, чихал и возился, пробуя устраиваться, но она надеялась, через складки ткани это не очень слышно. Алиса подбежала к двери и растворила ее.
- Ах! - Эмма, в шали, наброшенной на ночную рубашку, и чепце, испуганно пробовала заглянуть через Алису в спальню. Двери были узкие, Алиса стояла стеной. - Тут что-то стукнуло!
Алиса на показ зевнула:
- Мышь. Я запустила в нее туфлей.
- Мышь! Ах! - ключница сделала шаг назад. - Не может быть. Завтра же одолжу у соседки кошку. Ах! У нее такая кошка!
Алиса зевнула еще шире, намек был более чем понятным.
- Ах, мона. Извините меня. Но такой грохот, такой грохот...
Алиса захлопнула дверь. Парень в балдахине сипел и кашлял. Оказалось, что он умирает от смеха.
- Ах, мона! - он сложил руки у живота и возвел очи горе. Алиса зажала рот ладонью. - Это ваш дракон? Я думал, адепты серьезнее. Или она убивает вязальной спицей?
Алиса вытряхнула наглеца из занавески, села на кровать и отчеканила:
- Эмма - добрейшее существо. Она готовит потрясающий сливочный крем и чудесные мармеладки. И если однажды придушила мышь в стакане, это не повод ее оскорблять. Понял?
Кажется, ей удалось его уесть. Желтоватые глаза вытаращились, и гость немо шмякнулся рядом. Алиса помахала у него перед носом растопыренными пальцами:
- Ну не убивайся так. Это чисто женский способ ловли мышей. Берешь стакан, кусочек сыра и монетку... И перестань валяться в моих простынях!
Хохот был бешеный. До рези в животе и выжимаемых на глаза слез. Он заставлял осыпаться пыль и штукатурку, звенел слюдой в оконных рамах, и наконец обрушил кувшин для умывания с прикроватного столика. Воду они вытерли покрывалом, почти наощупь, потому что свеча тоже не выдержала и погасла. А потом, держась друг за друга, ждали в лунных сумерках, не прибегут ли на звук.
- Что вы себе позволяете?.. - наконец осведомилась Алиса гневным шепотом.
- Эт-то интересно... - гость искоса уставился на нее, продолжая сидеть на подоле ее ночной рубашки. И рук не убрал. - Гэлад Всадник Роханский, Канцлер Круга.
