В последующие дни в ходе продолжающихся дискуссий отдельные фрагменты начали настраиваться в цельную картину. Механическое представление западной науки о Вселенной привело к философскому или концептуальному отчуждению от нашей внутренней духовной сущности. Это отчуждение подкреплялось в повседневной жизни все большей приверженностью наших общественных институтов монетаристским ценностям рынка. Чем более доминирующую роль занимали деньги в нашей жизни, тем меньше места оставалось ощущению духовной связи, лежащей в основе человеческой общности, и сбалансированных взаимоотношений с природой. Духовное совершенствование все более вытеснялось всепоглощающей и саморазрушительной манией погони за деньгами — полезной, но совершенно беспредметной и теряющей ценность человеческой субстанцией.
В результате нашего анализа нам казалось очевидным, что для восстановления устойчивых отношений с матерью-землей мы должны порвать с иллюзиями мира денег, вернуться к духовному смыслу нашей жизни и вернуть экономические институты на место, так чтобы они были неразрывно связаны с простыми людьми и жизнью. Мы, таким образом, пришли к выводу, что задачей развития в интересах людей в самом широком смысле должно быть создание общества, ориентированного на жизнь, в котором экономика является лишь одним из средств обеспечить хорошую жизнь, а не целью человеческого существования. Поскольку наши лидеры находятся в плену мифов и привилегий тех институтов, которые они возглавляют, то лидерство в этом творческом процессе реформирования институтов и воссоздания ценностей должно сходить изнутри гражданского общества.
Это был во многом банальный вывод. Мы всего лишь вторично открыли ту древнюю истину, что существует большая напряженность между нашей духовнной сущностью и экономической жизнью, и что здоровая общественная духовная жизнедеятельность зависит от поддержания равновесия между ними правильной перспективы. Не было также ничего нового и в признании важности гражданского общества, которое всегда составляло основу демократического управления. И все же мы чувствовали, что углубили свое собственное понимание практической значимости этих идей для того кризиса, в которой находятся современные общества. Мы посвятили остаток времени в Багио формулированию наших выводов в статье, озаглавленной «Экономика, экология и духовность: к теории и практике устойчивости».
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
Летом 1992 года, незадолго до описанной встречи в Багио, мы с Фрэн уехали из Юго-Восточной Азии и вернулись в Соединенные Штаты. Мы объявили о своем решении друзьям и коллегам в нашем рождественском письме, приведя следующее объяснение:
