Карла и Медведь
Ксения Агалли
Карла стоит на балконе и чувствует, что нужно бежать.
Но бежать Карла не может – вокруг край города и сразу за ним пустыня, дорогу она не запомнила, транспорт уже не ходит, наступил шабат, пешком не дойти, они с Довом только что приехали, он уже выпил, и пройдет несколько часов, пока он сможет сесть за руль снова, и что же делать, караул.
– Карла, иди сюда, садимся! – кричит из комнаты Дов. Он любит поесть, и он не любит ждать, и пора за стол, все голодны.
Карла покидает балкон, покидает стремительные сиреневые сумерки, молчание выскобленных солнцем холмов, остывающий сладкий воздух пустыни и свободы, сомкнутые руки загустевающей тьмы, опрокинутые лица звезд. Оставляет все снаружи. Пора садиться за стол.
Она никого тут не знает, видит всех впервые. Просторная новая квартира, все распахнуто, сквозняки вычерчивают замысловатые траектории, сливаясь, соприкасаясь, сталкиваясь лоб в лоб. Предварительное спиртное выпито, гости немного побродили тут и там, позаглядывали в другие комнаты и на балкон, и теперь пришла пора долго и много есть (для того и собрались) – все эти сытные тяжелые блюда, сложные в приготовлении, трудоемкие, наперебой взывающие к собравшимся желудкам. К желудкам собравшихся. Женщины, их здесь три, перестают наконец метаться, подтаскивая все новые и новые миски и салатницы и гусятницы и что там еще. Неужто это все в них влезет? Да, влезет, безнадежно думает Карла. В них. В нас. Надо бежать, думает Карла, устраиваясь рядом с Довом, чинно пододвигая стул, легко трогая пальцами край тарелки, черенок ножа, уголок салфетки. Надо срочно бежать.
Женщины тоже садятся – толстуха в красном, плотный колобок в бирюзовом, длинная сухая селедка в леопардовом. Карла распознает их с трудом, имен запомнить не сумела, сама представилась Кларой – и хорошо, что вообще смогла открыть рот. Мужей вообще не отличить одного от другого и от третьего даже по цвету, даже по голосу, один Дов среди них как принц – в свободном и светлом, медленные уверенные движения, теплый ворсистый голос. Добрый широкий барин. Удобный, как диван.
Застолье, как заседание, можно объявлять открытым. Пришло время звенеть бокалами и вилками и опрокидывать и выпивать и поддерживать разговор неизвестно о чем. Напротив Карлы сидит леопардовая; кажется, это хозяйка дома, она пристально смотрит на Карлу, сейчас заговорит. Сейчас будет накладывать. А муж ее наливать.
Да, все так и есть.
