Бельевая – это уже очень близко к складу для минибара, где могут быть капсулы, Аленичев открывает следующую дверь – напротив. За дверью – аккуратная стена, выкрашенная экономичной немаркой краской; такое случается, однажды стена была за всеми дверьми на много километров, вода кончилась почти совсем, он долго шел по коридору, не трогая двери, а потом открыл одну – за ней была кухня небольшой квартиры; кран работал, и в холодильнике было пиво и сок. И там было окно – выходило в тупик – узкое пространство между домами, ограниченное стенами со всех сторон. Он переночевал, сдвинув стол к стене и разложив спальник от окна к холодильнику; ночью из тупика-колодца было видно звезду, хотя эту часть Аленичев, может быть, придумал уже потом. Он забрал с оттуда четыре тяжелые чашки для эспрессо, хотя ему нужна была одна; подумал – про запас на всю вечность, и оказался прав – уже осталось только три.
Ад вообще устроен сложно предсказуемо, но никогда – хаотично, за чередой комнат – безжалостная высшая (или, наоборот, – низшая) логика, железные правила. Единственно занятие в аду – пытаться понять его; когда-то Аленичев думал, что в точке, где спрятано это понимание, находится и выход из ада. Он отчаялся найти его очень давно – каждый раз, когда, кажется, все частные случаи легли на свои места, обязательно находится исключение – новая дверь, новая комната – как та кухня. Ни до, ни после комнат с окном не попадалось; хотя часто бывают комнаты с телевизором; несколько раз были даже комнаты видеонаблюдения с десятками работающих мониторов, например – какой-то аэропорт, Аленичев пытался вычислить какой, но на табло было только «из» и «в», большинство рейсов, впрочем – из Голландии. Новая комната, выпадающая из правил, означает, что нужно начинать все сначала – новая система, куда ложится исключение. Аленичев вел журналы годами, систематизировал комнаты, пробовал открывать все подряд и пробовал – случайным образом, выбрасывал записи и потом начинал снова. Пить пробовал тоже, но его не хватило надолго. Пить он начал, когда отчаялся увидеть тех, кто шныряет в коридоре. Поймать или хотя бы увидеть их тоже казалось когда-то выходом; они шныряют всегда условной ночью, когда свет ламп в коридоре не такой яркий, и только если не закрывать дверь, и только когда Аленичев не может видеть коридор; всякие зеркала или видеокамера тоже означают, что в коридоре будет пусто. Это устроено так специально, чтобы сводить его с ума; чего еще ждать от ада. Как лестница за одной из дверей; он поднимался долго-долго, считал пролеты, сбился со счета. Лестница уперлась в дверь, открывающуюся в тот же коридор; его тележка мирно ждала у стенки.
