Стивен всех узнал — он плавал с ними в прошлом. Большинство были ирландцами, и все католики. Стивен заметил, что они смотрят на него со странным любопытством. И одновременно с этим почтительно уговаривали чернокожего пройти на корму. И прежде чем Стивен успел поздороваться, выбирая между «здорово, ребята» и «рад вас видеть», юноша начал двигаться в сторону квартердека. Он был в простом сюртуке табачного цвета, тяжелых тупоносых башмаках и широкополой шляпе. В его облике было что-то от квакера или семинариста, но необычайно сильного и атлетически сложенного семинариста, подобно выходцам из западной Ирландии, которых можно встретить на улицах Саламанки. И точно в духе ирландского семинариста молодой человек, подняв шляпу, обратился к Стивену:
— Доктор Мэтьюрин, сэр, я полагаю?
— Он самый, сэр, — сказал Стивен, отвечая на приветствие. — Он самый, к вашим услугам.
Он говорил немного невпопад. Юноша стоял без шляпы, под палящим солнцем и ему было наплевать на это. Перед Стивеном как будто предстал Джек Обри, помолодевший на двадцать лет, сбросивший несколько стоунов и почерневший на солнце. Не важно, что голову юноши покрывала плотная шапка кучерявых чёрных волос, полная противоположность длинным соломенным прядям Джека, и не важно, что его нос был совсем не греческой формы. Но вся его сущность, его личность, его осанка были до боли знакомы Стивену. И даже что-то в наклоне головы, когда он поприветствовал доктора, подняв на него скромный почтительный взгляд.
— Умоляю, сэр, давайте вернём на место шляпы, при всей моей любви к солнцу, сейчас оно печёт слишком сильно, — взмолился Стивен. — Полагаю, у вас дело к капитану Обри?
— Да, сэр, как объяснили эти люди, вы знаете, смогу ли я с ним увидеться. Я слышал, к его кораблю не допускают лодки. Но, к слову, у меня письмо для него от миссис Обри.
— В самом деле? — сказал Стивен. — Тогда пойдёмте со мной, я доставлю вас к нему. Мистер Ричардсон, вы не против ещё одного пассажира? Мы можем чередоваться на веслах, раз вес стал больше.
Переправа прошла в относительной тишине: Ричардсон греб, а чернокожий юноша обладал столь редким для его возраста даром молчать без чувства неловкости. И Стивен погрузился в размышления о переменах в жизни его самого близкого друга. Но все же он спросил:
— Надеюсь, с миссис Обри всё хорошо?
— Настолько хорошо, сэр, насколько можно пожелать, — ответил юноша с той внезапной вспыхнувшей улыбкой, которая появляется только у обладателей таких угольно-черных лиц и белоснежных зубов.
