.
Прибыв 9 (21) августа в Тырново, Радецкий застал там известия, одно тревожнее другого. И тревога эта нарастала буквально по часам. Согласно утренним депешам Дерожинского с Шипки, противник с 7 часов атаковал крупными силами и обхватывал фланги русской обороны. А уже в полдень Радецкий читал телеграмму Дерожинского и Столетова: генералы были убеждены, что на следующий день будут окружены[224]. Сообщения из отряда цесаревича также не радовали. 9 (21) августа вышедшие из Рущука несколько батальонов оттеснили от Кадыкиоя сотни 12-го Донского полка[225]. К вечеру же поступило сообщение о начале наступления турок от Ловчи на Сельви. Что это? Неужели начало согласованного наступления трех турецких группировок?
В отношении наступления турок от Ловчи Н. В. Скрицкий пишет, что «одновременно с атакой Сулеймана-паши, по данным русского командования, двинулись из Ловчи на Сельви и Габрово 20 таборов Хафиза-паши. Против них пришлось направить 2-ю пехотную дивизию князя Имеретинского, тогда как бригаду из Габрово спешно направили к Шипке»[226].
То, что «из Ловчи тронулся с 20-ю батальонами Хафиз-паша на Сельви и Габрово», — эти данные принадлежали вовсе не «русскому командованию», а графу Н. П. Игнатьеву[227]. Из его письма к жене от 10 (22) августа их и позаимствовал Н. В. Скрицкий. А вот откуда их взял граф Николай Павлович?.. Конечно, в среде «русского командования» в то время ходили разные мрачные слухи, постоянно питаемые опасениями трехстороннего турецкого наступления. Но слухи слухами, однако если под «русским командованием» подразумевался полевой штаб армии, то подобными данными он не оперировал. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть августовские записи полковника Газенкампфа в журнале штаба[228]. Более того, уже к 18 часам 9 (21) августа вскрылись истинные масштабы турецкого «наступления». В это время начальник штаба 9-й пехотной дивизии полковник Эллерс телеграфировал в штабы 2-й пехотной дивизии и VIII корпуса:
«Неприятель тремя колоннами наступал от Ловчи на Сельви. Но после перестрелки и атаки казаков, усиленных 4-мя ротами, отброшен к дороге в Ловчу. Как оказалось, эти три колонны были спешенные черкесы числом 400 ч., которые своих лошадей оставили скрытно от нас в лощине»[229].
О каких 20 таборах, якобы наступающих от Ловчи, могла идти речь, если в ней на тот момент их всего было 6 при одной батарее и сотне иррегулярной кавалерии[230]? И вот этой информацией штаб армии точно располагал. По крайней мере, и Паренсов, и Артамонов своевременно довели ее до сведения командования. Другой вопрос: как командование отнеслось к этой информации?
