В туалете папа зачитался надписями на стенах и с возмущением пришёл к выводу, что многие слова не только на английском, но и на русском написаны с ошибками.
Папа приосанился и зашагал прочь из туалета, торопясь поскорее высказать Жанне Аполлоновне своё беспокойство по поводу преподавания языков и вообще по всем поводам.
Папа поднимался по лестнице и озирался по сторонам, опасаясь, как бы не выскочили ещё какие-нибудь дети.
В это время из-за угла на него набросилась дама.
— Ну, наконец-то! — закричала она. — Мы вас ждём, ждём, а вы всё не идёте и не идёте!
Бедный доверчивый папа почему-то решил, что это и есть наша Жанна Аполлоновна, и послушно пошёл с ней. Она привела его в класс, а там — целая толпа полуголых восьмиклассниц, из обоих восьмых. Оказывается, у старших классов в этот день был медосмотр, и папу по ошибке приняли за опоздавшего подросткового врача из нашей поликлиники.
Папа еле отбился от восьмиклассниц, принял успокоительное и уже прицельно пошёл к Жанне Аполлоновне.
Идёт по коридору, а наш учитель по истории Отечества, Ефим Яковлевич, что-то такое на потолке чинит. То ли лампочки вворачивает, то ли пятно от протечки ликвидирует. Он у нас страшный рукодельник, на него вся школа не нарадуется, никаких слесарей вызывать не надо.
Словом, Ефим Яковлевич на потолке что-то мастерит, штукатурка вниз сыпется — прямо папе на голову.
Бедный папа уже ослаб от происшествий и ничего не сказал Ефиму Яковлевичу — ни про штукатурку, ни про нашу школу, ни про всю историю Отечества.
С головой, полной штукатурки, папа кое-как дополз до нашего класса, вежливо постучал и открыл дверь.
Жанна Аполлоновна с Ларисой Викторовной примеряли пляжные шлепанцы, потому что уже весна и вообще скоро лето.
И тут-то ли лобстер с одуванчиками подействовал и папин организм резко омолодился, то ли Жанна Аполлоновна тоже за свой рабочий день здорово замоталась, то ли она просто была без очков — она увидела, что папа в дверь заглядывает, и усталым таким голосом ему говорит:
— Мальчик, ну что ты тут ходишь? Что тебе надо? Сколько раз повторять — олимпиада по географии в следующий четверг!
Папа ничего не ответил, просто ушёл и поскорее позвонил на работу — предупредить, что берёт недельный отпуск и уезжает в оздоровительный центр для людей, переживших сильные нервные потрясения.
А нам с мамой папа вечером сказал:
— Ноги моей больше там не будет! Сами ходите в свой сумасшедший обезьянник номер тридцать семьдесят шесть.
