... И, кстати, едва только подавальщица отошла от занятого троицей столика, как Доран неожиданно опустил голову и раздражённо насупился. Удивлённая Сашка сначала не поняла, в чём дело, но уже через секунды его разговор с Кэйтрией был прерван.
- Эй, Доран! У тебя новая дама сердца? - звонко закричали от углового столика. - А как же прекрасная Мелинда?
- Как же бедная, брошенная тобой Гелия? - подхватили от соседнего столика слева.
- Что нам сказать несчастной Розике? - отчаянно засокрушались позади - уже под гогот довольно приличного количества народу.
На пятом имени Кэйтрия не выдержала и закрыла лицо руками. Студенты, кажется сообразив, что перестарались, озадаченно замолкли. Но девушка-эльф отняла ладошки от лица и неприлично громко расхохоталась. Сашка надвинула на нос капюшон курточки и, пригнувшись, только тряслась, стараясь не выдать себя не по-мужски звенящим смехом. Теперь вся студенческая площадка обескураженно замерла, не понимая происходящего. Только Доран что-то ворчал себе под нос, поглядывая на всех исподлобья.
Наконец Кэйтрия успокоилась, после чего встала и с улыбкой обернулась к присутствующим.
- Я Кэйтрия. Одногруппница Дорана. Спасибо вам за заботу обо мне, но, боюсь, вы старались зря, поскольку я знаю, что сердце Дорана занято другой девушкой. Отнюдь не мной. Ещё раз благодарю вас всех за участие в моей судьбе.
Она поклонилась и снова села, покусывая губы, чтобы опять не рассмеяться.
Народ, разочарованно охая, вернулся к своим тарелкам и чашкам, уже негромко переговариваясь, а Доран, то и дело сердито скашиваясь на Сашку, даже не стал делать вид, что хочет и далее развлекать Кэйтрию беседой. Но Сашке было смешно и даже жаль Дорана - вот нарвался-таки!
Правда, вскоре подавальщица принесла поднос с первыми заказанными блюдами, и девушки поняли, что травник - бог! Проглотив слюнки после созерцания блюда, обе накинулись на печёное мясо, истекающее жиром и аппетитно крапчатое от приправ, исходящее ленивым парком в прохладном трактире. Доран постепенно успокоился - во всяком случае, перестал ворчать себе под нос и тоже активно принялся за горячий ужин. Вспомнив, как он уработался, пока тащил самые тяжёлые вещи из флигеля, а потом переставлял мебель по их желанию, Сашка только усмехнулась. Она сама с трудом удерживала себя от того, чтобы не запихнуть в рот весь мягкий кусок, сочащийся крепкими запахами и горячим соком, чтобы потом с блаженством давиться им, чувствительно острым от перца и то и дело попадающих на язык пронзительно ярких крупинок какой-то другой приправы. Не торопиться позволяло ей только наблюдение за дрожащими пальчиками Кэйтрии, которая ела не спеша и со всеми приличиями.
