Будто собственной рукой прощупывал дно Дорофеев — сумел очень близко прижаться к берегу. Лось стал отчетливо виден и без бинокля. Ничего он не слышал, не замечал, бежал себе по каменистому прибрежью. В него уже вполне можно было стрелять. Ружье — тулка двенадцатого калибра — висело в чехле над койкой Ведерникова.
На пределе шепота, едва сдерживаясь, Бурнин воскликнул:
— Не тяни резину, шеф! Тащи свою пушку!
Ведерников не отрывал взгляда от лосенка, в его прищуренных глазах полыхал охотничий азарт. «Если капитан сошел с фарватера и, рискуя удариться дном о камни, крадется вдоль берега… если вся команда этого хочет — почему бы и не шарахнуть! — торопливо размышлял он. — Да, но за убитого лося штраф. Большой штраф».
— Володь, я стрельну, ладно? — попросил Карнаухов. — У меня рука точняк, одной пулей завалю!
— Подожди, — не взглянув на Карнаухова, ответил помощник капитана. — Ты погоди… Это же лось!..
— Кто не рискует, тот не ест мяса! — насмешливо бросил Бурнин.
Ведерников оглянулся на ходовую рубку, из двери которой, едва дотягиваясь до штурвального колеса, высунулся капитан. У Дорофеева ярче обычного синели глаза. Карнаухов смотрел то на Ведерникова, то на дверь в рубку, куда надо было бежать за ружьем. Такая нежданная добыча! Столько прекрасного, нежного, дармового мяса!
— Неси! — шепнул Ведерников Карнаухову.
Через несколько секунд тот вернулся с ружьем и патронташем. Ведерников перезарядил, бросив под ноги патроны с дробью, и вскинул тулку.
Лосенок бежал, не прибавляя шагу.
«Еще немножко… чуть-чуть ближе…» — сдерживал себя Ведерников. На мгновение он отвел взгляд — справа стоял Уздечкин. Кока трепала сильная дрожь.
Все ждали выстрела. А лосенок так беспечно, так неторопливо, так близко трусил вдоль кромки воды, что, казалось, был слышен цокот его копытец о камни.
Ведерников целился в голову. Но тут он вспомнил, что под койкой в чемодане вместе с деньгами и документами лежит сложенный вчетверо лист из тетради, на котором он написал докладную записку.
Азарт его рассеялся и озноб сняло как рукой. Ведерников опустил ружье.
— Стреляй же… Стреляй! — злобно закричал Бурнин.
— Дай, Володь! Ну дай… Я не промажу, у меня точняк! — просил Карнаухов.
Капитан Дорофеев вышел на палубу.
— Что, жалко стало? — спросил он, прищурив голубые глаза.
— Молодой еще, — спокойно ответил Ведерников. — Пусть бегает.
— Правильно!.. Нет, это в самом деле так! — возбужденно зачастил Уздечкин. — Я с самого начала так и думал: нельзя, он ведь совсем еще ребенок!
