Подъём в темноте на третий этаж по лестнице без перил занимает вечность. Ники бодрится, старается дышать ровнее, держать спину прямо. Ему кажется, что лёгкие превратились в громадные каменные глыбы, и каждый вдох и выдох — это попытки сдвинуть с места здоровенные булыжники. Ноет каждая мышца, кружится голова.
Последняя ступенька. Доминик делает шаг вперёд, протягивает руку и опирается об стену. Стоит с минуту, ждёт, когда немного успокоится частящий пульс. Прислушивается: в недрах высокого здания плачет ребёнок. Звук разносится эхом, множится, становится выше, переходя в нестерпимый, сверлящий череп визг.
— Твою мать!!! — орёт Доминик, стискивая ладонями виски.
Сползает по выщербленной стене в воняющем мочой углу, ловит ртом воздух. Где-то хлопает дверь, бьющийся в голове визг лопается, оставив тупую боль. Ники стонет, ругается сквозь зубы. В лабиринтах коридоров слышатся шаги — мужские, тяжёлые. Дежурные? Охрана? Случайных людей в этом здании не бывает.
— Э-эй! — зовёт Ники. — Сюда!
Шаги на мгновение замирают, и Ники кричит снова. С удовлетворением отмечает: услышали, бегут. Теперь надо привести себя в порядок, напустить вид, подобающий отпрыску семьи Каро. Дышать ровнее.
Из темноты выныривают лучи тусклых фонарей, шарят по лицу Ники. Он поднимает руку, защищая глаза.
— Свои, — ворчит он. — Повежливее!
— Месье Каро? — окликает его знакомый голос. Точно, охранники. Небывалое везение.
— Помогите встать, — распоряжается Доминик, стараясь придать голосу твёрдость.
Крепкие руки поднимают его, один из охранников подставляет плечо. Второму Доминик вручает коробку.
— Проводите меня к Сирилю.
— Да, месье Каро. Он будет рад вашему визиту.
С поддержкой передвигаться гораздо легче. Даже дышать становится проще. Ники следует по длинному коридору, рассматривая знакомые граффити в свете фонарей. «А некоторым из них больше ста лет», — неожиданно вспоминает он.
— Люди смертны, искусство вечно, — думает Ники вслух.
— О чём вы, месье Каро?
— О том, что когда мы все будем помирать от голода или эпидемии, надписи со стен будут смотреть, как корчатся венцы эволюции.
Охранник хмыкает, будто Доминик сказал что-то смешное. «Услышал забавные незнакомые слова», — с раздражением понимает Ники и спрашивает у верзилы:
— Ты читать-писать умеешь?
За него отвечает его до сих пор молчавший напарник:
— А оно нам зачем? Кому нужна грамотность в Третьем круге? Мы тут с малолетства работаем по шестнадцать часов. Мозгами тяжести на фабрике не потаскаешь.
