Руфь размышляла: не хитрые ли это происки Многоликого, но понять, в чем эти происки, хоть убей, не могла.
С некоторой тревогой она следила за Орласом, отыскивая в нем проявления зла. Однако ничего подобного в этом добром мальчугане не было и в помине.
Орлас оказался сообразительным пытливым учеником и жадно впитывал все, чему учила его Руфь. Он быстро научился различать десятки видов трав и кореньев, необходимых для приготовления лечебных и колдовских снадобий, начал понимать повадки птиц и зверей.
Воительница даже решила преподать ему урок белой магии, но вот к этому-то Орлас оказался совершенно не способен и после того, как он превратил мышь не в дерево, а в злого гнома, который сильно побил своего создателя и убежал, Руфь отказалась от мысли сделать из мальчика колдуна.
Солнечным осенним днем, когда от заморозка начали по-особенному потрескивать деревья, Руфь решила взять Орласа на первую в его жизни охоту на нежить…
Узкие лапы белой волчицы, казалось, вовсе не касались земли. Она бежала удивительно легко, несмотря на то, что на спине у нее, весело посматривая на проносящиеся по обе стороны посеребренные инеем дубы, сидел Орлас. В правой руке он крепко сжимал копье с коротким древком и острым блестящим наконечником, заблаговременно окунутым в настой разрыв-травы.
Но вот, наклонившись к уху волчицы, мальчик жалобно проговорил:
— Тетя Руфь, мне… надо…
Волчица остановилась и Орлас, легко соскочив с ее спины, вприпрыжку побежал за толстый ствол векового дуба, сплошь покрытого лишайниками и наростами.
Воительница терпеливо ждала доблестного охотника на оборотней, проявившего вдруг такую слабость.
Однако поход Орласа неожиданно затянулся, а она была сейчас в облике волчицы и не могла позвать своего воспитанника.
— Руфь! — Орлас сам звал ее, и в голосе мальчика Воительница уловила неподдельный ужас. Он кричал откуда-то справа, далеко от того места, куда направился.
Калейдоскоп неожиданных видений промелькнул в голове Воительницы: трое растерзанных волчат на побуревшем от крови снегу, мальчик и девочка, глотающие холодную воду, и — особенно отчетливо — желтые кувшинки, раскачиваясь, плывут по глади озера.
— Ру-уфь!
Волчица понеслась как ветер, как сорвавшийся с тормозов на крутом склоне многотонный грузовик, как мустанг, вырвавшийся в вольную прерию из опротивевшего загона индейца.
Белая молния прорезала плотно растущие деревья и, ни секунды не раздумывая, кинулась на врага.
Огромный, заросший свалявшейся грязно-серой шерстью, волколак одной лапой держал за горло кричащего Орласа, а другой нанес наотмашь сокрушительный удар по напавшей волчице. Та кувырком полетела на землю, но тут же вскочила и вновь бросилась на волколака. Ее клыки задели горло чудовища, из открывшейся раны хлынула синеватая кровь. Разъяренный волколак взревел так, что с деревьев посыпалась листва. Отбросив в сторону Орласа, он ринулся на волчицу.
