Дикое стадо загоготало. Туппер словно получил по голове кувалдой — скукожился и стал меньше ростом:
— Ч-чиво? Да я никогда! Что б я — этой…
— Если ты втюрился в нее, об этом можно сообщить на перемене.
Не в силах ничего сказать, Туппер лишь разевал рот, как вынутая из воды рыба.
— Тупыч в Шупика влюбился и с Абрамом породнился, — продекламировал Зак Спудов: его всегда прорывало на поэзию в подобных случаях.
— Замолчи, Зак, — сказала Кукуруза. Она называла Спудова только по имени, быть может, опасаясь бича его сатиры. Ее голос утонул в шуме.
— Тишина!
Учительница шарахнула по ближайшей парте линейкой так, что линейка переломилась, а сидевший за этой партой мальчишка едва успел отдернуть руки и с тех пор заик-икался.
В немедленно наступившей тишине слышалось сопение Туппера, схлопотавшего такую оплеуху, какой не получал никогда в жизни. Еще бы! Самый яростный гонитель Шупикович на самом деле влюбился в нее. Кто теперь поверит, что это не так, ведь все знают — бьет, значит любит. О, позор! Туппер был обречен на насмешки всей школы. Двустишье Спудова будет передаваться, как эстафетная палочка. Только вот в очередной раз пострадала ни в чем не повинная Шупикович, но кому до этого есть дело?
Тонкие пальцы Кукурузы принялись медленно разворачивать злосчастную бумажку. Соня сидела ни жива ни мертва, ей казалось, что она проваливается в черную воронку. Перед глазами поплыли исказившиеся физиономии учеников, парты, развешенные по стенам плакаты с нарисованными веселыми школьниками. Потом окружающий мир разбился на куски и закружился в хороводе. Единственное, что Соня видела вполне отчетливо, — лицо Кукурузы с
бородавкою на щеке. Откуда-то сбоку доносился пронзительный голос учительницы, читавший:
— Алекс! Я видела оборотня, надо поговорить. С. М.
Среди всех школьных страшилок мрачные легенды об оборотнях пользовались особой популярностью. Обычно в оборотней «превращали» самых нелюбимых учителей, ну и, конечно, директора. Ученики посмотрели на Соню с уважением: надо же, она видела оборотня. Везет же людям.
Счастливица тем временем клеймила себя:
«Дура! Зачем я написала это?»
— Маршал!
Соня сидела, вобрав голову в плечи.
— Встань, — в голосе Кукурузы звучал металл.
Девочка медленно поднялась. До чего же неуютно ей было сейчас! Так, наверное, ощущали себя люди, которых инквизиция приковывала цепями к позорному столу.
— Что все это значит? — вопрошал «инквизитор», то есть, учительница. — Это ведь ты написала?
