Таня отбросила с чела прядку волос и сказала:
— Михаил Алексеевич считает, что надежды уже нет.
— А он не ошибается?
Таня покачала головой.
— Ты же сам знаешь, какой он врач. К нему даже из города приезжают лечиться.
Этого Степан не отрицал. Кто-кто, а Михаил Алексеевич был таки хорошим врачом. Иногда даже слишком хорошим. В прошлом году Степан заболел, так Михаил Алексеевич мигом поставил его на ноги. Даже оскорбительно стало: только собрался как следует отдохнуть от уроков — так на тебе, опять надо бежать в школу.
— А чего это отец все не едет за тобой? — спросил Степан немного погодя — Он что, тоже больной?
Таня не ответила. Только низко склонилась над вишнями. По ее щекам пробежали две слезинки.
Степану стало не по себе. И кто его тянул за язык спросить такое! Нет ничего хуже, когда из-за тебя кто-то плачет!
— Вот еще — промямлил он — Я же просто так спросил. А ты сразу в слезы. Хочешь, после этих вишен мы пойдем на реку?
Таня молча кивнула головой.
Они уже заканчивали работу, когда над забором появилась стриженая голова Василя Потихонченка.
— Что я вижу! — ехидно сказал он — Опять Ромео и его компания!
«Начинается» — тоскливо подумал Степан и сжал залитые вишневым соком кулаки.
— Не обращай внимания — посоветовала Таня — Ну его! Подразнится и перестанет.
— Лучше бы уж помолчала — раздраженно отрубил Степан — Через тебя это все!
И он направился навстречу Василю, который уже успел перепрыгнуть через перелаз и принять борцовскую стойку.
Так закончилось утро ученика пятого класса Степана Коваленка.
Вечером Степан опять сидел на вишне. Только теперь рядом с ним был Василь. Они затеяли увлекательное соревнование — кто дальше выстрелит вишневой косточкой.
Конечно, не обошлось здесь и без Тани. Она оседлала удобную ветку на соседней черешне и оттуда молча следила за соревнованиями. Говорить ей было запрещено. Когда же она пробовала подать голос, ребята дружно выкрикивали: «О, опять радио заговорило»! — и стреляли в ее сторону.
Солнце медленно котилось за горизонт. Вокруг стояла глубокая тишина. Не поднимали пыль автомобили и мотоциклы, не подавали голос сытые коровы. Даже неугомонные горобцовские псы — и те смолкли. Не иначе, как решили немного отдохнуть перед ночными приключениями.
Лишь от летней кухни к ребятам долетал смех и оживленные голоса. То родители Степана, шутя спорили, кто из них должен варить варение. Оба считали себя незаурядными мастерами этого дела.
— Ну и скука — пожалился Василь после тридцать шестого выстрела — таких каникул у нас отродясь еще не было.
