Уловив приближение молчаливого оборотня, он разрешил Лерфу войти.
- А он уже здесь? Я даже не…- искренне удивился Лис и дрогнул от лапищи молчаливого. - Все-все, хватит! Я уже понял, что ты здесь.
Ошрамованный в выражении «братской» любви не сдержался - испортил пятерней тщательно уложенную прическу оборотня и, увернувшись от его кулаков, отступил с довольным хмыком. Некогда неповоротливый с трудом передвигающийся оборотень, благодаря Аришкиной настойке стал неслышимым и невидимым даже для волков, словно бы парил над полом. Избавившись от сводящей с ума боли, Лерф начал высыпаться, как следствие повеселел и подобрел, перестал брить голову и забыл о темном плаще с глубоким капюшоном. Одетый под стать дворцовой моде, он изящно скрывал шрамы под шарфами и перчатками и, блестя слепыми глазами, уже не смотрел безучастно в пространство, а косил глаза на источник звука. Ныне молчаливый все чаще утверждал в отчетах о своем состоянии, что иногда зрение, частично возвращается.
Стафорд смотрел на него с улыбкой, зрение - это хорошо, вот бы еще и голос восстановить.
- Так что ты нашел у непоседливых крыс? Донесения верны? Они привезли в столицу подложный Гессбойро?
Волк кивнул, выудил из рукава тонкий клинок с витиеватой резьбой на эфесе и передал его барону.
- Наконец-то вернули, - глава белой стаи легко подкинул оружие в руке, удовлетворенно сообщил, - с чистым сердцем восстановлю свою коллекцию.
- Коллекцию? Это единственное, о чем ты можешь думать?! - Лис стал серьезным и, сдернув с растрепанных волос ленту, сердито произнес. - Сдается мне, что неожиданно освободившаяся от любовника Тери и отравленный Аго это…
- Всего лишь попытка отвлечь внимание, - подтвердил его догадку Стафорд.
- Ты знал?
- Чего-то такого я ожидал… и если Огюро делал ставку на реликвию, то меня и Лерфа должен был опасаться вдвойне. - Белый варвар пожал плечами, якобы говоря элементарные вещи. - Вот они и устроили два отвлекающих маневра.
На этом молчаливый вытянул вперед руку и показал три пальца.
- Каким был третий?
Им оказался Саир… Едва восстановленный в звании министра культур, он с пробитым горлом лежал на кушетке. И пока в бальной зале полным ходом шло празднование, в гостиной, примыкающей к большой танцевальной комнате проводился осмотр раненного. Шейный платок пропитался кровью, руки дрожат, глаза, словно бы окончательно выцвели, лицо бледное, восковое. Но, несмотря на это, мужчина все еще был жив.
Опустившись на пол рядом со стариком, Стафорд обхватил его руку и ободряюще сжал ее.
