— Не будешь на меня орать, если я кое-что скажу?
— Ну, скажи… не буду орать, — озадаченно ответил Михаил. Подошел, взял за руку. — Чего ты? Проходи, — провел Машу к креслу и присел перед ней на корточки. — Что стряслось?
Зимин положил ей на колени руки, оперся на них подбородком и заглянул в глаза.
— Я решила не давать ход делу Ригера. Дональд меня не одобряет, говорит, что Ральфа можно по стенке размазать, но мне все равно. Я не хочу — по стенке.
— Это то, что ты хотела мне сказать? — удивился Михаил. — Я бы, пожалуй, прислушался к Дональду, но не хочешь — не надо. С какой стати мне орать? — улыбнулся он.
— Я хотела, чтобы ты это знал. Если мы сошлись в том, что это не повод для скандала, то поцелуй меня. А то я что-то совсем расхотела пить кофе.
— Нет, дорогая, если уж устраивать скандал, то причина должна быть более весомой, чем Ригер.
Михаил поднялся, за руку поднял Машу из кресла и, подхватив на руки, понес в спальню. Опустил на кровать и стал осыпать поцелуями ее лицо.
— Хорошо, — проворковала Мари, подставляя губы, — тогда как тебе такая тема для скандала… мои суточные труды дали свои результаты. Недавно я грохнулась в обморок прямо посреди кабинета.
Он целовал ее губы, которые она подставляла ему. Он прижимался губами к тонкой жилке на шее и чувствовал, как она пульсирует все быстрее. Он спускался загорающимися страстью губами ниже, туда, где бьется самое дорогое на свете сердце.
Она что-то говорила. Что-то о скандале… сутках… обмороке. Зимин резко оторвался от нее, приподнялся на одной руке и, пытаясь унять сбивающееся дыхание, посмотрел на Машу.
— И что это означает?
Он пытался сосредоточиться и понять, почему это важно. Нет, это, конечно, важно, но почему именно в этот момент?
— Не отвлекайся, — недовольно прошептала Мари, чуть изогнув спину, чтобы расстегнуть платье, — разумеется, меня немедленно отправили в больницу. Диагноз оказался занимательным.
Она резко замолчала — молния поддавалась туго.
Зимин сел. Машинально помог расстегнуть ей молнию. Снова посмотрел ей в глаза:
— Маш, какая больница? Какой диагноз? Что случилось?
Мари деловито стаскивала платье с плеч, но в лежачем положении это выходило плохо. Она проворчала:
— И гардероб сменить придется… У меня три месяца беременности, а я в своем офисе и не заметила. Вот, что случилось, Миша.
Зимин молчал, осознавая услышанное.
— Машка, — все, что смог, наконец, выдохнуть Михаил. Сгреб ее в охапку и радостно поцеловал.
