— Не всегда серьезность наших намерений поддерживается окружающими, хотя они и выражают видимое согласие. Вот только, когда доходит до дела, те, кому ты доверял, предпочитают избегать лишних трудностей и находят для себя более легкие пути.
Закипающий в ней гнев она подавила усилием воли. Дождалась перевода. Чтобы ответить безмятежно:
— Что ж, модернизация тоже потребует дополнительных капиталовложений, господин Шумов. А потому нам придется еще вернуться к вопросу цены. И, если будет нужно, не раз. Прошу прощения, мне снова придется вас оставить. На минуту.
Мари грациозно выпорхнула из-за стола и вернулась в дамскую комнату. Плевать, что подумают. Плевать! Открыла кран с ледяной водой и подставила ладони под струю.
— И что он первое сделал, когда узнал? Не маленькая. Пора соображать.
— Хорошо. Пусть сейчас будет по-твоему. Но учти, если по окончании рейса он за мной приедет, я уеду с ним.
— Как тебе будет угодно. А теперь собирайся. Кстати, для полноты картины — давай сюда свой телефон.
— Папа!
Прижала ледяные мокрые пальцы к пылающим щекам. Господи… Неужели сначала этот кошмар… Только не заново…
«Дааа, Зимин, — думал Михаил, напряженно провожая ее взглядом, — ты и раньше-то не всегда умел разговаривать. Теперь, видимо, разучился совсем. В конце концов, она тебе ничем не обязана».
Потянулся к графину, но одернул руку. Резко повернулся к Шумову, почти открыл рот, чтобы сказать, что больше не намерен тратить на этот бессмысленный торг ни минуты своего отпуска, но передумал. Ясно осознав, что не уйдет, пока… пока она его не отпустит. Снова. Все сначала. Круг замкнулся.
«Ты — самое лучшее, что есть в моей жизни. Когда закончится этот рейс, я женюсь на тебе».
Мари открыла глаза. Сон упорхнул в одно мгновение. Будто и не спала. Так когда она перестала ждать? Через год? Через два? Или ждет до сих пор?
Тогда, пять лет назад, она вытащила себя из такой кучи дерьма, что не верилось. Загрузилась учебой и работой настолько, что почти не успевала вздохнуть. Рядом были отец и Ральф. Ральф — особенно. Если бы не он…
Глухо зазвонил мобильный. Мари медленно встала и подошла к креслу, на котором валялась сумка. Вынула телефон. Поморщилась. Звонили из Кронштадта. Работа. Работа — это хорошо. Это панацея от воспоминаний.
Через час она уже была в порту. И мысленно усмехалась — панацея здесь не работала. От себя не убежишь.
Капитан «Клелии» нервно потирал виски, будто у него болела голова. А Мари д'Эстен отчаянно пыталась отбросить всякую мысль о том, что когда-то на этом судне ходил другой капитан.
