Щуплое тельце за волосы выволокли из зарослей, ну краю овражка собрались люди. Смотрят, обсуждают.
- Молодец, Олежка, такого чёрта завалил!
- Боец вырос!
- Загнал точно в глаз! Меток, хлопчик!
Лесники шуршат по кустам, Ермоленко заявляет:
- Ночью прокрался, устроил засаду. Пришил бы кого-нибудь, и по оврагу в лес. Ищи потом ветра в поле.
- Я думал, они все передохли, - говорит кто-то из штрафников, он за моей спиной, и я не вижу, кто это.
- Видать, не все. Человек такая скотина, что хуже таракана, ко всему привыкает. Этот, вон, молодой ещё. Кроме леса ничего в жизни не знал.
Дружинник склоняется над телом, внимательно осматривает. Нож разрезает необычную накидку чужака. Волокна режутся тяжело и при этом неприятно потрескивают. Выпрямившись, дружинник громко сплёвывает.
- Кажись, баба, - состроив брезгливую гримасу, говорит он.
На секунду люди замолкают, переваривая новость. Потом кто-то восклицает:
- Жуть! Глаза б не смотрели на такую бабу.
- Как дело было? - интересуется дружинник.
- Да как, - объясняю. - Тычет копьём. Есть, говорит, давай.
- Так накормил бы, - шутит кто-то. Все хохочут. Это смешная шутка.
- Он и накормил. Так обожралась, что встать не может, - эта шутка ещё смешнее. Все просто умирают...
Тело чужачки отволокут в Посёлок, и народ будет дивиться на очередную лесную невидаль. Ольга загрустит. "Не всем повезло выбраться из леса, кому-то пришлось научиться в нём жить" - скажет она. Потом заставит мужичков похоронить чужачку. Через неделю вырубят шиповник, и засыплют овражек землёй, а меня перестанут выпускать за Ограду: не случилось бы чего с "сыном полка". Но пока я чувствую непонятную гордость. Это мой первый бой, и первый убитый мной противник. Он даже немного похож на человека. Если бы я не справился с ним, он бы меня не пожалел. А что не ткнул копьём в спину, когда была такая возможность - его проблемы. Разве нет?
* * *
Долетел отчаянный вскрик, и следом застучала автоматная очередь. Я вскочил; в паху разлетелся на осколки ледяной ком, а сердце привычно заколотило в рёбра. Руки сами схватили оружие. В рощице, куда ушли Антон и Савелий, опять закричали, снова послышалась стрельба, и наступила тишина.
- За мной, - Партизан поспешил туда, откуда донеслись выстрелы. - Да не лезьте вперёд, олухи. За мной, значит, сзади!
Савелия мы нашли посреди большой, окружённой густыми вётлами лужайки. Он замер, руки в стороны, как у пугала, и, как у того же самого пугала, взъерошенный вид.
