А Партизан побарыжить решил!
Над площадью повисла тишина: слышно, как хлюпают по лужам сапоги. Неожиданно из малюсенького просвета в облаках блеснул лучик, и всё засверкало; порадоваться бы солнышку, да что-то нерадостно. Наоборот, ещё муторнее стало.
Люди расступились, пропуская арестантов. Кто-то свистнул, барачники начали выкрикивать оскорбления - но вяло, без азарта. Дружинники подобрались, оружие залязгало.
- Принимайте голубчиков, - сказал Захар.
Степан кивнул.
- Осужденные, подойдите!
Те прошлёпали по луже, и встали рядом с нами; вид несчастный, головы понурены.
- Отец Алексей, - продолжил Степан, - грехи отпустил? Ничего не забыл? Тогда свободен.
Поп резво удалился. Любопытные стали протискиваться в первые ряды; интересно вблизи на дело посмотреть. Пока тихо, но скоро толпа прихлынет вплотную к дружинникам. Те лениво проверяют оружие. Самых шустрых уже приходится отгонять. Начинается вялая и почти беззлобная перебранка.
Когда растворилась дверь Правления, и на площадь вышел Терентьев, зародившийся было гул, оборвался, и снова повисла тишина.
Хозяин, он и есть Хозяин. Ни роста особенного, ни силы. И годы солидные - шесть десятков точно разменял, а выглядит и того старше. Одет просто, половина мужчин в Посёлке так одевается: чёрный ватник, рабочие штаны, да стоптанные сапоги. Только сапоги эти кирзовые, значит, взяты из старых запасов.
Появился этот человек, и люди притихли. Терентьев неловко перепрыгнул через лужу, ноги заскользили по грязи, замахав руками, он с трудом удержал равновесие, а над площадью по-прежнему висела тишина, я не услышал ни одного смешка. Сергей Владимирович неспешно подошёл к нам. Его рука взметнулась вверх, призывая к вниманию. Немного выждав, Терентьев, заговорил:
- Граждане Посёлка! Товарищи! Мы собрались здесь, чтобы восторжествовала справедливость. Вы знаете, в чём обвиняются эти люди, - Хозяин указал на приговорённых. - Мы считали их друзьями, мы верили им! А они посягнули на святое! На жизнь и здоровье людей, а, значит, на благополучие каждого из нас, всего Посёлка! Вы знаете, какой приговор вынес суд! Но, может быть, кто-то считает, что этот приговор слишком суров? Тогда скажите об этом сейчас, пока есть время что-то изменить!
Терентьев ждал, что ответят люди, а люди ждали, что случится дальше. Прошла минута. Хозяин обернулся к смертникам:
- Хотите что-то сказать? Нет? Отлично! Нечего тянуть! Начинайте!
В этот миг я заволновался по-настоящему. Нахлынуло так, что руки затряслись; почувствовал, наконец, что сейчас я убью человека. Не важно, какие за ним грехи. Он беззащитен, а я своими руками... ладно; надо, значит надо. Дурь выветрилась из головы. Язык сделался шершавым и сухим, да в ушах сильнее зазвенело. Как бы не оплошать при всём народе? И сердце затрепыхалось, и ладони влажными стали. Эх, ещё бы из фляжечки степановой хлебнуть, да, наверное, нельзя.
