У него всё плыло перед глазами, когда он смотрел на неё. И мысли тоже плыли в аромате засушенных цветов и трав. Он тянулся к бутылке и отхлёбывал из неё. Он и ей время от времени предлагал. И пытался её поймать. А она ускользала. Вновь и вновь. С улыбкой. С обещанием. Словно хотела, чтобы он следовал за ней.
Словно звала его в рай.
Даже когда он встал и попытался её схватить, она ускользнула.
— Разденься, — приказала она ему из угла.
Ей было смешно, когда он послушался и, раздеваясь, смотрел на неё, словно на жертву, на которую он наверняка накинется. Он приближался к ней, раскинув руки, осторожными мелкими шагами — такими направляются, когда хотят поймать осторожного пугливого зверька. С высоко поднявшимся членом. Она глубоко дышала, ноздри у неё раздувались. Он поднял плечи ещё выше, стиснул челюсти, прищурил глаза и напряг мышцы, и словно когти растопырил судорожно сжатые пальцы. Он хотел прямо там, в углу, наклонить её перед собой…
Её взгляд блуждал. Высоко поднявшаяся грудь с набрякшими сосками дышала взволнованно и глубоко. Она улыбалась. С вызовом. Ему хотелось схватить её за волосы, поставить на колени. И безжалостно глубоко засадить ей в рот. Чтобы она стонала от преданности. Чтобы слюна текла у неё по подбородку, когда она будет жадно втягивать член и лизать его, и всхлипывать, и благодарно смотреть снизу вверх…
И всё-таки она снова от него ускользнула.
Прежде, чем он успел схватить её, она вскочила на стоящий под окном стул и спрыгнула с него на кровать. Он даже прикоснуться к ней не успел. А ей было смешно. Даже подмигнула задницей, а вызывающее «у-у», скорее всего, должно было означать, дескать, если он хочет, ему придётся хотя бы немного потрудиться. Он был слишком пьян… Ему стало немного неловко, когда он в довершенье всего задел тот самый стул, который упал со страшным грохотом. Он напряжённо прислушивался к тому, что делается за дверью… как будто он мог избежать этого грохота… А её, судя по всему, это совершенно не волновало. Она продолжала беззаботно хихикать и, корча гримасы, подманивать его к себе.
— С меня хватит, — затаился он, как будто бы и в самом деле так решил, и пытался нащупать бутылку, стоявшую где-то возле постели. Похоже, она поверила ему, когда он изобразил полное равнодушие к ней и интерес к куда-то запропастившейся бутылке — а может, и не поверила… но после того, как он порывисто схватил её за талию, перестала сопротивляться.
Только тяжело дышала и стонала, когда он решительно нагнул её перед собой… и время от времени, когда он толчками победно вторгался в неё, разгорячённую и мягкую, ему казалось, что стонет не только она, но и лежащий в кухне старик.
