Несколько раз строители играли с нашими мужиками в футбол – с переменным успехом, но очень азартно. Игроки кричали, болельщики свистели, вскакивали со скамеек, спорили с судьей. Но до драки дело не доходило, впрочем, как и на сельских танцах. Наша Шура говорила, что с девушками они вежливы, ботинки у них всегда начищены, и водку они не пьют, а отец добавил, что строители, как настоящие аргонавты, стоят друг за друга.
Потом они уехали. Казалось, насовсем. Жаль, ведь с ними в поселке было веселее и интереснее. И все же повар дядя Гена, единственный из них, кто говорил без акцента, через год вернулся, взял в жены нашу Шуру и увез ее с собой в далекий и удивительный Грозный город.
Когда мне исполнилось десять лет, мы всей семьей поехали в гости к дяде Гене, тете Шуре и их только что родившемуся сыну. Мама сказала нам с братом, что город Грозный – столица Чечено-Ингушетии и живут там чечены и ингуши.
– Кто-кто? – спросил я, а мама объяснила, мол, мы – русские, а там живут чечены и ингуши.
– А дядя Гена?
– Он русский.
– А почему он там живет?
– Он там родился и вырос.
– А его мама и папа?
– Они живут вместе с ним.
– Значит, они там все вместе живут? Чечены, ингуши, тетя Шура, дядя Гена, его папа и мама и даже маленький сыночек? – перечислил мой младший брат.
На этом мамино объяснение и закончилось.
Сначала нас поразили жара и яркое белое солнце. Небесный свод вокруг него переливался и сиял, пронизанный светом. На огромном небе ни намека на облака. Все многоэтажки от солнца тоже были белыми, а частные домики прятались от него в зеленой листве садов. К металлическим воротам дядиного одноэтажного дома нельзя было прикоснуться – обожжешься. Знойный воздух дрожал над асфальтом. Ни ветерка. Пекло. Это потому, объяснила нам тетя Шура, что город лежит как бы в котле между горами. Неподвижный воздух к вечеру нагревается, почти как в печи для выпекания лаваша, вырытой в земле посреди двора. Дядя Гена смастерил для нас шляпы из газет, чтобы не напекло головы, и мы осторожно отправились на разведку, прячась от солнца в тени деревьев. Теперь нас удивили вишневые и абрикосовые деревья, растущие на улицах вместо берез и сосен. Мы хотели было залезть на абрикос, но папа дяди Гены, дед Федя, сказал, чтоб мы шли во двор и помогли ему собрать абрикосы в саду, потому что там они намного вкуснее. Но на вкус они вроде были одинаковые. Дед Федя был седой и загорелый, а на голове носил выцветшую тюбетейку. В остальном он одевался точно так же, как и мы: майка, холщовые штаны и сандалии. Только майка в черно-белую полоску, и называлась тельняшкой. Поэтому, хоть он и хотел казаться строгим, мы его не боялись. Дед приставлял к стволам деревьев лестницу, хмурил брови и командовал нам: «Свистать всех наверх! Ветки не ломать!» Мы залезали и наедались абрикосами до изнеможения, а он поливал нас из шланга прохладной водой и ворчал: «Чтобы не было солнечного удара…»
