Вот наконец и причал. Пара таких же, как «Николай», небольших пароходов, несколько суденышек поменьше, моторные лодки и солнце в воде. Народу на пристани мало, стоят маленький автобус и грузовичок. Капитан «Николая» умело подрулил к борту дремлющего у причала парохода со странным названием «Туман» и заглушил дизель. Команда бросила швартовы и перекинула трап. Выходить на берег надо было через «Туман».
– Давай соскочим первыми! – предложил Горе.
– Разгружать не будем? – засомневался Пух.
– А монахи на что? Вон они ходят! Им же весь грев[6]! Пусть на себя и поработают. – И он перепрыгнул с «Николая» на «Туман».
Пух, не оглядываясь, шагнул за ним.
Под ногами была глинистая дорога – земля монастыря. Пух и Горе шли к его воротам, обходя грязные лужи. Странно, интереса к монастырю Пух не чувствовал. Волновало его только одно – где тут Фома? Рядом с ними шагал серо одетый мужичок с бородой и солдатским вещмешком за плечами.
– Простите, – обратился к нему Пух, – вы не подскажете, где нам здесь найти послушников?
Мужичок остановился, снял вязаную шапку и вытер рукавом вспотевший лоб. Под шапкой оказалась большая лысина. Он внимательно посмотрел на Пуха светлыми, будто выцветшими, глазами и переспросил:
– Послушников? А кого вам надо? Я, кажись, их всех знаю.
Пух сказал.
– Не, такого нет. А может, он из трудников? Давно он здесь?
– Не знаю, вчера звонил…
– Ну, значит, еще не послушник. Трудник. Вам надо к отцу Феодориту. Он ими руководит.
– Как бы нам его найти?
– А идите за мной, я как раз к нему. Правда, он очень занятой…
Перед полукруглой аркой крепостных ворот мужик снова снял шапку, широко перекрестился и довольно низко поклонился. Пух с Горем не решили с непривычки, как на это реагировать, не перекрестились и даже не переглянулись, проходя за ним в высокую деревянную дверь.
Купола и белые стены светились где-то выше и левее, а перед ними уходила вверх по склону холма каменистая тропинка. Рядом с ней, по сторонам, лежали кучи песка, красного кирпича, штабеля бревен. Серые казармы внутри двора оказались одеты в леса. На бревнах сидели бородатые рабочие, двое длинноволосых людей в робах медленно передвигались по дощатым мосткам лесов.
– Погодите немного здесь, ребята, – сказал провожатый. – Сейчас я спрошу. – И он, сняв шапку, вошел в дверь побеленной пристройки к зданию старинного общежития.
Они поставили сумки на землю и огляделись.
– Ну что я могу сказать? Зона! – констатировал Горе. – Общий режим. Курить пока не решаюсь.
