Картограф | страница 8



- Порядок нарушаем? - пробасил городовой и тряхнул Филю, будто пытался добыть из бумажного кулька последнюю завалявшуюся семечку.

- Моя сестра... мою сестру... увезли, - бормотал Филя, вырываясь. - Пустите! Я догоню. Там моя сестра.

Городовой разжал пальцы-сосиски, отпуская Филин воротник. На его лице явственно читалось недоверие.

- Увезли, говоришь? А кто?

- Краб!

Городовой нехорошо улыбнулся.

- А! - сказал он. - Тогда беги быстрей, спасай сестру.

Филя оторопело смотрел ему в спину, невольно отмечая, что шов на мундире разошелся, и из него торчат белые нитки, что шея городового потная, в крупную складку. Он не поможет догнать автомобиль, он не поверил ему, принял за сумасшедшего.

- Постойте, Краб - это фамилия! А зовут его Григорий Антонович.

Городовой нехотя обернулся и протянул:

- Дрр-ругой разговор. Пройдемте в отделение, молодой человек, будем акт составлять. Найдется ваша сестра, а может, и сама прибежит.

Филя было пошел за ним и вдруг остановился как вкопанный: чемодан! Он попросил городового подождать и вернулся назад, к зданию вокзала. Чемодана нигде не было. Украли! Украли и сестру, и чемодан, и это в первый же день по приезде. Матушка и батюшка на небесах, простите, простите меня! Я все верну!

Когда Филя сказал городовому о чемодане, тот только хмыкнул:

- За вещами на вокзале глаз да глаз. Ценное было?

Филя помотал головой. Штопаное белье, заношенные платьица, ветхий отцовский костюм, галоши и зонтик. Разве что на материну соболиную муфту, остаток былой роскоши, мог кто-нибудь позариться, если был подслеповат - муфту неоднократно грыз Тузик, отчего та местами сильно облысела. Деньги и бумаги Филя держал в пальто - не из предусмотрительности, просто по привычке. Теперь подобные привычки должны стать частью его новой городской жизни.

Как же вернуть Настеньку? Не может же быть, что такого приметного господина, краснорожего и с клешнями, не найдет полиция Бурга? В два счета найдут! У них в Гнильцах, было дело, даже украденные ведра домой вернулись. Пришел урядник, задал пару вопросов и вечером уже принес ведра на опознание. А тут живой человек пропал! Филя старался преисполниться оптимизма, но уныние и страх за сестру накатывали волнами, заставляя руки плясать от мелкой дрожи. Чертов краб, чертова Катя! Настенька!

Городовой вел его по пышным улицам Бурга, но Филя уставился себе под ноги, в отчаянии кусая губы и комкая теткино письмо. Нет, все должно было быть не так! Что ж это делается-то на белом свете!