В начале XIX в. опубликовал свой капитальный труд под названием «Нестор» немецкий историк и филолог Август Шлецер. Его труд, посвященный анализу летописного свода 10-х гг. XII в., имел большое значение для развития источниковедения. Именно Шлецеру принадлежит наиболее завершенная формулировка ключевого постулата норманнской теории: «Скандинавы, или норманны в пространном смысле, основали русскую державу». «Скандинавскую природу» варягов признавали в дальнейшем виднейшие представители российской исторической науки: Н. М. Карамзин, А. А. Куник, М. П. Погодин, С. М. Соловьев, А. А. Шахматов, М. К. Любавский, В. О. Ключевский и др. Но по отношению к степени влияния скандинавов на развитие восточнославянской государственности они занимали различные позиции. Так, В. О. Ключевский вообще назвал норманнскую проблему патологией общественного сознания и считал, что «национальности и государственные порядки завязываются не от этнографического состава крови того или иного князя...».
Решительная борьба с «норманизмом», под которым понималось не только признание решающей роли норманнов в складывании Древнерусского государства, но и мнение о скандинавской этнической принадлежности первых его князей и поиск североевропейских корней названия «русь», развернулась в советской исторической науке. Антинорманизм в науке был возведен в ранг официальной концепции. Доказывалось, что скандинавы эпохи викингов стояли приблизительно на той же ступени общественного и культурного развития, что и восточные славяне, и поэтому нельзя говорить о привнесении ими государственности. Правда, археологические данные, существенно дополнившие исследования в XX в., позволили прийти к выводу, что удельный вес скандинавов был более значительным, чем представлялось или хотели представить ранее.
Каким бы ни был характер славяно-скандинавских контактов, сам факт их наличия нельзя отрицать. Политические перемены конца XX в. сделали возможным смягчение противостояния двух концепций. Историческая наука пришла к пониманию множественности взаимосвязей между славянами и скандинавами, а также финскими и балтскими племенами. Скандинавский фактор мог лишь скорректировать — ускорить либо замедлить, но не радикально повлиять на развитие внутренних политических, экономических и социальных процессов в восточнославянском обществе. Решение норманнской проблемы на современном этапе заключается в возможно более полной и детальной реконструкции полиэтничного по своему характеру процесса консолидации племенных коллективов Восточной Европы, завершившегося созданием к концу 1-го тыс. н. э. мощного государства — Древней (Киевской) Руси. Наиболее объективным представляется мнение о том, что варяги стали своеобразным катализатором уже начавшихся в восточнославянском обществе процессов.
