Совсем другого рода полководцем является Миних, который, как полагают, более предприимчив, нежели того требует воинский долг, и кровь проливает щедро. Солдаты его скорее боятся, нежели любят. Когда он узнал, что французы высадились в Данциге,[233] то сказал: вот и хорошо, в России как раз некому работать на рудниках. Военному человеку такая заносчивость вполне к лицу, и от полководца она переходит в войска. Движимый честолюбием, он желал бы быть первейшим человеком в империи; впрочем, его жалуют вполне по заслугам. Россия многим ему обязана, и в числе прочего — учреждением Кадетского корпуса.[234] В корпусе этом состоит триста дворянских юношей, разделенных на несколько классов, а точнее, на несколько рот. Их обучают языкам, верховой езде, танцам, фехтованию, фортификации — то есть и светскому обхождению, и военному искусству. Их обычными академическими занятиями является строительство на Неве полигонов и маленьких крепостей изо льда: одни их берут приступом, другие обороняют; так научаются они приносить пользу империи, которая теперь их кормит и воспитывает. Этот корпус есть самая настоящая военная семинария. Он размещен во дворце Меншикова,[235] нашедшем лучшее применение, чем просто свидетельствовать нации о том, в какой роскоши жил царский фаворит. Опять-таки графу Миниху обязан Петербург легкостью подвоза провианта, или, так сказать, хлеба насущного. Дело в том, что этот большой город, население которого доходит до ста двадцати тысяч человек,[236] окружен обширнейшими болотами и лесами, они на четыреста с чем-то миль простираются до самой Москвы. Наибольшую часть нужных для пропитания припасов Петербург берет из деревень, раскинувшихся по берегам Волхова, да из Новгородского края, где земля к человеку благосклоннее. Зимою, когда все замерзает, санные обозы без всяких трудностей добираются до Петербурга по Ладожскому озеру и потом по Неве, подвозя все, что городу нужно. Летом, однако, барки таким путем ходить не могут, им мешают сильные западные ветры и шторма, часто бушующие на озере. Отсюда происходила нехватка провианта и даже голод; в пору, когда царь Петр этот город отстраивал, в нем погибло добрых сто тысяч душ, и все из-за недостатка съестных припасов.[237] Этот изъян Миних ликвидировал, закончив канал, идущий вдоль берегов Ладожского озера. Канал был начат еще царем; он соединяет Волхов и Неву.[238] Теперь через него груженые суда проходят летом так же регулярно, как и санные обозы зимой. И Миних вполне заслужил, чтобы и его прославили надписью, подобной той, которую можно прочесть на парижских воротах: «Abundantia рагta».
