а также и «Петра»
[135], построенного по чертежу самого царя; у него самая красивая резная корма, какую только мне приходилось видеть; в данцигской экспедиции этот корабль был флагманским. Старые, наполовину разлезшиеся суда производят невероятно живописное впечатление; какой-нибудь Ван де Вельде
[136] непременно бросился бы их зарисовывать, как Джан Паоло Паннини
[137] зарисовывает развалины древних храмов или Колизея. Из судов этих восемнадцать или двадцать еще в состоянии плавать.
Зачем нужны огромные военные корабли в столь тесном море, где и навигация-то возможна только в самой его середине, в пределах нескольких миль? Но такова была главная страсть царя Петра — иметь корабли, огромные корабли, строить их и держать у себя под боком, там, где это наименее удобно. Сведущие люди придерживаются того мнения, что и Адмиралтейство, и Арсенал куда лучше было бы разместить в Ревеле, а вовсе не в Петербурге и Кронштадте, где они теперь находятся.[138] Действительно, там, в Ревеле, вода соленая — правда, лишь по меркам Балтики — и жизнь кораблей была бы продолжительнее. Лед там сходит раньше, чем на Неве, и открытая вода позволила бы кораблям выходить в море в самом начале сезона и с меньшей опасностью. Ведь шведские флотилии постоянно выходят в море на несколько недель раньше русских; точно так же и голландцы в охоте на китов упреждают русских, которых льды запирают в Архангельске и в Белом море. Но это еще не все, говорят люди искушенные: даже когда река и Кронштадтский канал очищаются ото льда, на свободную воду можно выйти только при восточном ветре и ни при каком другом, а в этих краях почти все лето господствуют ветры западные. Вдобавок, поскольку корабли строятся в Петербурге, их потом нужно отводить в Кронштадт — при этом никак нельзя избежать опасностей и громадных расходов. Между Петербургом и Петергофом, расположенным на Неве[139] местом отдохновения царя, река мелкая. Там всего восемь футов глубины, и не приходится ждать прилива, ее увеличивающего, как то бывает в реках, впадающих в океан. Поневоле приходится перетаскивать корабли по голландскому способу, подкладывая под них пару камелей, [140] а это дело нешуточное.
Все это приводит к тому, что здесь уже всерьез задумываются, как бы избавиться от описанных неудобств. Как только кончится теперешняя война, от Петербурга и дальше, мимо Петергофа, прокопают широкий и глубокий канал, по которому можно будет проводить корабли безо всяких камелей. Предприятие это было задумано еще царем Петром, которого весьма порадовал бы вид военных кораблей, следующих мимо прелестных тенистых его садов, после того как он наблюдал их в столице строившимися на верфях неподалеку от его дворца. Царь Петр каждое утро выходил чуть свет, чтобы поглядеть на них, и задерживался на верфях часок-другой, собственноручно пиля доски и конопатя пазы, а не только рассуждая о флоте. Наверное, так он желал подать пример своим людям, из которых собирался любой ценой сделать моряков. По этой же самой причине он издал приказ, чтобы дворяне являлись ко двору не верхом и не в экипажах, а на яхтах, и чтобы через петербургские реки перебирались не по мостам, но в лодках, и не в весельных, а в парусных, — тут он действовал подобно Киру,
