— У вас замечательная прическа, — сладко припевает Тимур, — чем же мы можешь помочь, такой прекрасной женщине, как вы? — бабулька растаяла как, как шоколадка на солнце, и уже во всю улыбалась и поправляла свои седые волосы. М-да. Тимур, тот еще бабский угодник. Его стоит опасаться. Слишком красиво он может петь.
— Ну, у меня просто полочка плохо держится и забился слив в ванной. Пойдемте, я вам покажу, — бабушка прошла мимо нас.
— Если ты думаешь, что поулыбаешься ей, и она тебя отпустит, то можешь не мечтать. Я за тебя твою работу делать не буду. — прошипела я.
— Хватит завидовать, просто признай, что я могу нравиться людям. Это раз. А два — ты только что нарушила свое правило, которое установила десять минут назад. — Тимур осуждающе покачал головой и последовал за Степанидой Васильевной. Вот же…Ну просто… Да слов нет!
Женщина остановилась в коридоре. Тимур стоял рядом с ней, а я остановилась у противоположной стены. Они разговаривали о полке, а я просто смотрела в окно на кухне. Пока не услышала треск, и не увидела, как Тимур подскакивает ко мне, и что-то сверху ловит руками. Ей Богу, я совершенно не понимаю, что происходит.
— Тебе же сказали, что там полочка еле держится, что ты там стала-то?! — запричитала бабушка, схватившись за сердце.
— Я… Да….Я просто задумалась… — Тимур стоял впритык ко мне, его руки были чуть выше моей головы, а он смотрел на меня холодным взглядом.
— Если ты уже закончила думать, то можешь отойти в сторону. Или будем ждать, пока эта полочка пустит корни в стену? — он вопросительно поднял одну бровь. Еще и шутить изволит.
Я аккуратно вылезла из-под него и нависшей угрозы, и Тимур аккуратно спустил полку на пол. Она была не большая, но судя по толщине досок, из которой она состояла — тяжелая. Меня бы может не убило, но с сотрясом бы пришлось полежать.
— Спасибо, — тихо говорю я ему, и он переводит взгляд с полки на меня.
— Я пойду, принесу инструменты, — сказала Степанида Васильевна и ушла. Тимур кивнул ей, затем опять повернул голову в мою сторону.
— С тебя ужин, — говорит он, пожимая плечом.
Что?! Я вообще-то не просила его это делать, а благодарила просто потому, что так нужно.
— Нет, знаю я, что входит в твое понятие «ужин», — я хмыкаю, а он усмехается.
— Я имел ввиду просто ужин. Но твой вариант мне нравится больше, обещаю подумать над ним.
— Роняй эту полку мне на голову. — он снова смеется. У него приятный смех. Хотя чего я ожидала? Смеха гиены из мультика «Король Лев»? Или зловещее хохотание? Он был симпатичным мальчиком, у которого вкусный аромат духов, которым я дышала, пока он держал мою убийцу над моей головой, ласкающий ухо смех. Но у него два существенных минуса: папины деньги и самовлюбленность. Вряд ли этот человек сможет кого-то полюбить кроме себя. Нарцисс.
