А вот в России формула «товар — деньги — товар» была не такой уж абстракций. В стране не прошла буржуазная революция, никто не расчистил капиталу дорогу. И крестьян никто с земли не сгонял, наоборот, вязали по рукам и ногам сначала крепостничеством, потом общиной.
Казалось бы, откуда же взяться капиталу? А вот взялся, как ни странно! Наверняка были и помещики, которые не хотели жить, перезакладывая имения, беднея и беспомощно тоскуя, как чеховские сестры, — «в Москву, в Москву!..» — а впрягались в работу, принимаясь за совершенно новое для себя дело. Но что-то история о таких случаях умалчивает — буквально раз-два, да и обчелся. Зато крестьяне, которые не хотели прозябать, цепляясь за землю, мещане, стремившиеся к достатку, шли именно тем медленным путем, буквально по формуле «товар — деньги — товар», по крупицам складывая свое дело. Выгрызали зубами право на него, не загадывая, хватит им на это жизни или не хватит. Как же велика тяга человека к осмысленному труду, собственности и деньгам!
Из лоточников в фабриканты
Еще в дореформенную пору инициативные крестьяне, работая на своих хозяев, через подставных лиц вкладывали деньги в прибыльные дела. Сколотив капиталец, покупали вольную и затем приобретали лавки, мастерские, а некоторые — сразу мелкие фабрики. Начало крупным и знаменитым предпринимательским династиям — Алексеевых, Рябушинских, Крестовниковых, Солдатенковых, Морозовых, Демидовых, Прохоровых — положили именно выходцы из крестьян.
Лучше, чем Федор Шаляпин, этот путь не описать: «Российский мужичок, вырвавшись из деревни смолоду, начинает сколачивать свое благополучие будущего купца или промышленника в самой Москве. Он торгует сбитнем на Хитровом рынке, продает пирожки на лотках, льет конопляное масло на гречишники, весело выкрикивает свой товаришко и косым глазком хитро наблюдает за стежками жизни, как и что зашито и что к чему пришито. Неказиста жизнь для него. Он сам зачастую ночует с бродягами на том же Хитровом рынке или на Пресне, он ест требуху в дешевом трактире, вприкусочку пьет чаек с черным хлебом. Мерзнет, холодает, но всегда весел, не ропщет и надеется на будущее. Его не смущает, каким товаром ему приходится торговать… Сегодня иконами, завтра чулками, послезавтра янтарем, а то и книжечками. Таким образом он делается экономистом. А там, гляди, у него уже и лавочка или заводик. А потом, поди, он уже 1-й гильдии купец. Подождите — его старший сынок первый покупает Гогенов, Пикассо, первый везет в Москву Матисса…»
