Где отец? Я умру. Не сдавайся, Елена. Вставай!
Я сделала, как сказал мне голос в голове, и продолжила бежать, пока дракон, таящийся в темноте, шел по моему следу. За мной крался хищник, которого я не видела, но с каждой новой волной дрожи, я ощущала его присутствие.
Я вскрикнула, когда нечто твердое ударило меня в грудную клетку. В один момент я еще стояла на земле, а в другой взлетела в воздух. Его когти вонзились в мое тело, и я была уверена, если он сожмет их хотя бы немного сильнее, то разорвет меня пополам.
Он пах серой, а шум его крыльев громыхал у меня в ушах. Я начала неудержимо кашлять, когда его сильный запах прокрался мне в легкие. Глаза стало жечь, и, казалось, что у меня сейчас взорвется голова.
Все мое тело содрогнулось, когда дракон столкнулся с чем-то твердым. Я ощутила, как вся масса дракона была отброшена назад, а его хватка исчезла с моего торса.
Я падала и кувыркалась в воздухе. Перед глазами предстал размытый образ еще одного дракона, скалящегося на красного дракона. Красный дракон выдохнул пламя, которое осветило небо. Оба дракона становились все меньше, пока я летела вниз. Сердце билось так быстро, что, казалось, оно находится у меня в горле. Затем все погрузилось во тьму и замолкло.
***
Глухие голоса звучали, как фон. Сначала я не могла разобрать, что именно они говорили. Они были гулкими, словно проходили через консервную банку. У меня в голове задержался только один вопрос: «С папой все хорошо?»
Зрение возвращалось постепенно: сначала свет, потом оттенки серого. Надо мной стояло четверо, но я не могла различить даже их пол.
— Констанс? — отчетливо произнес мужской голос с ярко выраженным азиатским акцентом.
— Не сейчас, мастер Лонгвей, — сделала замечание женщина с британским акцентом.
Я пыталась поднять руки. Почему я не могу двигаться?
Британка рявкнула кому-то о поломке какой-то медицинской штуки, и одна из фигур куда-то исчезла.
— Вы должны знать кое-что еще, — произнес справа от меня голос, с выговором смутно похожим на американский. — У нее есть метка. Тоже темная.
Метка? Это плохо. Когда люди говорят о метках и знаках, это обычно означает уродов. Я урод! У меня ускорилось сердцебиение, и это ощущалось так, будто что-то тяжелое сидело на моей груди.
— Но ты говорил, что ее отец был драконом, — озадачено произнес азиат.
— Как такое возможно, Мэтт? — спросила британка.
— Я не знаю, Констанс. Я рассказал все, что знал.
Мэтт? Где мой папа?
Пока незнакомцы разговаривали, ко мне начало возвращаться зрение. Я увидела три фигуры, склоняющиеся надо мной. Британка была одета в длинный белый лабораторный халат, с шеи свисал стетоскоп. Ее волосы удивительно отливали серебром, и казалось, что она источала уверенность. Азиат был низким, среднего возраста, одетый в самую уродливую гавайскую рубашку, которую я когда-либо видела. Американцем со светлыми золотыми волосами и огромным носом, как я подозревала, был Мэтт, ему было около пятидесяти.
