— Мне нужно немного ромашки, надеюсь, ты не возражаешь против чашки чая. Это единственное, что успокаивает мне нервы, — мягко проговорила она и начала наливать первую чашку.
— Нет, спасибо, — сказала я, пытаясь быть вежливой.
— Выпей что-нибудь! — в момент все ее поведение изменилось, злость исказила ее безупречную красоту.
— Хорошо, было бы неплохо, — произнесла я. Мне не хотелось, чтобы ее злость проявилась снова. Проходили секунды, но казалось, что понадобилась вечность, чтобы наполнить маленькие чашечки испускающей пар жидкостью.
Она встала из-за стола и вернулась с круглой тарелкой, наполненной шоколадными печеньками размером на один укус. Несмотря на ее суетливые движения, атмосфера в комнате не изменилась.
— Хочешь печеньку? — она протянула мне тарелку. Я взяла одну, напуганная, что она может почувствовать себя оскорбленной, как в том случае, когда я отказалась от чая.
— Итак, Елена, что ты думаешь о Пейе? — спросила она и снова уселась на своем стуле.
— Не так, как я ожидала, — честно ответила я. Мне не хотелось опять ее расстраивать.
— Ммм, я полагаю, твой отец был драконом? — она поменяла тему на ту единственную, на которую мне не хотелось разговаривать.
— Да.
— Ты знала свою мать?
Я помотала головой.
— Значит, тебя растил только он? — я не смогла понять, задает ли она мне вопрос или пытается оскорбить.
Неуверенная, я просто кивнула.
— Понятно, — сказала она надменно. — Почему она оставила тебя? Она не любила тебя?
— Я не знаю, почему она ушла. Я была очень маленькой, и папа никогда о ней не говорил.
— Понятно. Думаю, тогда ты, должно быть, чувствуешь себя виноватой в смерти отца.
Мое сердце замерло. Она задела меня за живое и знала об этом. Этого я боялась больше всего.
Она фыркнула, когда я не ответила.
— У меня нет времени на слабости и сожаления. Если честно, по-моему, Мастер Лонгвей напрасно тратит на тебя время. По правде говоря, он тратит и мое время тоже, — она улыбнулась фальшивой улыбкой, которая заставила меня захотеть врезать ей по голове этим тупым хрустальным шаром. — Понимаешь, твой отец был драконом. Потомки драконов не могут стать Драконианцами. Ты можешь не признавать мое мнение, но поверь, когда я скажу тебе одну вещь, ты никогда не оседлаешь дракона.
Ее жестокие слова причинили боль не только по этой причине. Она заставила меня чувствовать так, будто я не являюсь здесь своей, и я ощущала, как в глазах собираются слезы. — Ты задумалась о чем-то?
Я была напугана, но Герберт Уоткинс научил меня одной вещи: защищать себя, когда не защитит никто другой.
