Дзуриллу они заменили Холечеком, и напрасно, тот Дзурилла лучше играл. Чехи забили только две — Мартинец, Черны. И пять пропустили. Пять! Неужели я все это знала — что пять?.. Драка была. Теперь у них даже бронзы не будет. Четвертое!
А на втором американцы — никто не ожидал такого.
Пусть Никсон порадуется.
Зря, зря нас не взяли. Мы бы там были полезные.
14 февраля
Сегодня за ужином спросил, верю ли я в судьбу.
Отчего же не верить?
Судьба, предопределенность…
В последнее время он часто философствует.
А вот если бы узнать все заранее…
— Все — это что?
— Самое главное…
— Это нам не дано.
— Нам — не дано? Кто сказал?
— Я сказала.
Ну так вот, как же быть с предопределенностью? — его волнует. Или то узнавание, если бы оно состоялось, оно тоже было бы судьбой предусмотрено?
Мне такие разговоры не нравятся.
Помню, он мне сказал однажды, что многое бы отдал, чтобы узнать дату своей смерти.
Я спросила:
— С точностью до дня?
— Нет. Хотя бы до года.
— Фигушки, дорогой. Не дождешься.
15 февраля
Учусь есть палочками. Это не трудно. Уже получается.
16 февраля
Пришел с работы в приподнятом настроении.
Вчера американцы отменили ограничения в торговле с Китаем.
Что-то насвистывает. Предвкушает[126].
17 февраля
Утром Володька принял спецобъект, а вечером повез мне показывать.
Посмотрела на Храм Любви, или Павильон Страсти.
Ничего. Впечатляет. Я там буду хозяйкой до конца февраля. Хозяйкой истории.
Все в шелках. На окнах занавески шелковые, на постели шелковое покрывало, и на стенах — шелк, а на шелке — картинки, а на картинках — на некоторых………[127] — просто даже не знаю, из какого музея их раздобыли.
А постель низкая-низкая и широкая-широкая — восточная постель, китайская, все по канону — что длина, что ширина — а в изголовье ваза стоит, чтобы не перепутали направление, потому что зимой, оказывается, полагается головой на север.
На круглом столике лежит веер.
На невысокой скамеечке стоит бронзовый сосуд, похожий на кувшин, как бы кадильница — для окуривания.
Тут же медные блюда для фруктов, но фруктов пока что нет — не принесли.
Зеркала.
Деревянный дракон повис над дверью.
Мы прошли в другую комнату.
Тут уже было не так интересно.
Дань современности. Уголок. Красный, по-нашему.
Красной скатертью накрытый стол — вот и все, что из мебели, — на трон любви совсем не похожий. Нет, не трон — не трон любви. Далеко не трон. Стол как стол. И на нем графин. На стене портрет председателя Мао.
— Мне не нравится здесь. Я здесь не хочу.
