— Это… немыслимо. Казнить человека за его взгляд… я не понимаю
— К черту его взгляд, Настя, он предатель и заслужил это, но неужели они сами не хотят найти его хозяина? — Он усмехнулся, даже с какой-то ноткой презрения. — Сказали, он не пойдет на контакт… Да я его поведу на этот контакт! А потом сожгу. Медленно буду жечь часть за частью, пока он не сдохнет от боли. Я сожгу даже пепел, что от него останется!
Николай практически перешел на крик. Настя оглянулась, нет ли кого вокруг, кто мог бы услышать такое. Что-то в его словах напугало девушку, она даже сделала шаг назад, сама не заметив того.
— Прости… я не должен был говорить такое… просто — он вцепился себе в волосы и опустил голову, отвернувшись. Голос его снова задрожал. — прости меня… я боюсь, Настя, я очень боюсь. Я не знаю, как быть и что делать. Тринадцать лет! Тринадцать! Я топчусь на месте и теряюсь в догадках. А они даже не хотят помочь… они смеются надо мной.
Эта идея, показавшийся Настя абсурдной, так вдохновила Николая, что он с воодушевленными и даже радостными глазами обернулся, взял за плечи девушку и начал что-то ей доказывать, переходя на полу истерический крик.
— Точно! Они смеются… все это глупый розыгрыш, шутка. Это все учитель подстроил, он же любит шутить — Николай засмеялся во все горло — ты понимаешь? Они разыгрывают меня и смотрят, как я мечусь по кругу с этим ножиком — он достал из-за пояса отцовский золотой кинжал — желая всадить его ему в сердце. О… даже если так я всажу, Всажу сначала Чадаеву, потом им!
— Николай… твои руки…
Настя крепко прижала Николая к себе, заставив его замолчать. Широкие глаза юноши начали успокаиваться. Он закрыл их и тоже обнял ее. Руки, которые только что полыхали, начали гаснуть.
— Ты… пугаешь меня. Не понимаю, зачем ты хочешь этой крови.
Николай опустил голову и отрицательно покачал. Рассказывать про то, что случилось в Ужице, он не мог. Хотел, но не мог. Ему почему-то казалось, что друзья и сами все прекрасно понимают… что не стоит так омрачать их. Он не хотел видеть, как его будут жалеть.
Ни одного человека в округе, ни одного рояля не звучит даже близко. Словно они вдвоем на этой набережной. Словно этот город построили специально для них. Но эта пустота начинала пугать… нагонять не просто тоску, но и ужас.
— С того самого дня — сказал Николай шепотом — когда я приехал, началось мое проклятье. Эти ужасные бессонные ночи… прости, не знаю, зачем рассказываю тебе все это — но Настя понимающе кивнула, готовая выслушать все, что он скажет — Каждый раз что-то новое… Дом, Слава, Отец… ты и ужасный черный человек, от которого веет дубовым холодом, таким, что все тело немеет. Он стоит надо мной, долго смотрит безо всякой эмоции… просто глядит на бездыханное тело ребенка. А потом… по его правую руку появляется папа и тоже начинает смотреть на меня рядом с ним.
