Он одет с полным пренебрежением к времени года, то есть на нем безукоризненный черный костюм. Я подозреваю, что у него несколько одинаковых костюмов, потому что трудно поддерживать единственный костюм в столь безукоризненном состоянии. Как всегда, на нем черный галстук и черная обувь. У него даже носки черные; я их вижу, когда Райт усаживается в кресло напротив меня и кладет ногу на ногу.
С той минуты, как он появился в кабинете по приказанию Дрейка, Райт не удосужился произнести ни слова и вообще ведет себя как надзиратель, которому поручили стеречь жалкого арестанта. Но мне кажется, что непринужденность его напускная и что на душе у этого агента похоронного бюро кошки скребут: а вдруг он, Райт, - уже не правая рука шефа, вдруг его оттеснил на задний план этот самый арестант, неизвестно откуда взявшийся хитрец и наглец Питер?
Должен признаться, что у него есть все основания для сомнений. Все мои встречи с Дрейком происходят без его участия; проект операции в его последнем действующем варианте для Райта полная тайна. Неизвестна ему и тема моего доклада, в который красавчик Джон старается не заглядыать из вполне понятной осторожности.
Словом, если мы оба - секретари Дрейка, и если даже он - шеф кабинета и главный секретарь, то совершенно ясно, что именно я занимаюсь тайными и важными вопросами, в то время как ему предоставлена проза жизни порнография, картежная закусочная и подвальчики со стриптизом.
Другой человек на его месте не стал бы портить себе настроение из-за такой ерунды. В конце концов, чем меньше ответственности, тем меньше неприятностей. Но Райт явно обеспокоен. И не только потому, что участие в любой операции - это доля в дележе. Но и потому, что раз Дрейк держит его, свою правую руку, в неведении, значит, он больше не доверяет или же никогда не доверял этой самой правой руке.
В кабинете уже давно нечем дышать, и труд мой давно закончен, и мы с Райтом уже давно делаем вид, что вовсе не замечаем друг друга, - занятие довольно утомительное, - когда дверь наконец открывается и входит шеф.
Дрейк явно в приподнятом настроении: уголек его носа горит ярким пламенем. Он весело осведомляется:
- Ну как, все готово?
Вместо ответа я подаю ему свой скромный труд. Рыжий берет доклад, идет к сейфу и убирает мое домашнее задание в надежное место.
- Вы свободны, Райт, - холодным тоном говорит он, гораздо более холодным, чем осведомляется у меня о докладе.
Агент похоронного бюро торопливо исчезает, пожелав начальству доброго вечера, потому что за плотно задернутыми шторами кабинета уже давно наступил вечер.
