Дневник возвращения | страница 56

Граждане… снег… Он с удивлением почувствовал, как зарождается в нем то ли некая резолюция, то ли напев, словно болезнь, которая приходит сама против нашей воли. А поля постепенно заволакивало, подобно тому, как тучи заволакивают луну.

— Эх, засыпало тебя снегом, отчизна моя, — невольно произнес он. И добавил:

— …Засыпало…

Некоторое время он ехал спокойно, но вдруг ему вспомнились слова старой песни:

— Быстрее! — обрушился он на возницу и дернул его за рукав.

Кони пошли живее, веселей зазвучали бубенцы и резче заскрипели полозья.

Но теперь, при быстрой езде, другая мелодия настигла начальника:

Огни селения постепенно отдалялись, бледнея. Пустота все больше поглощала упряжку и начальника. Порой в нем еще звучало предостерегающее: «Ввести это в рамки!» — но откуда-то плывущие звуки уже постепенно преобразовывались в нем в некую мелодию цыганской, словацкой скрипки — печальную, зовущую, обманчивую. Ночь становилась все бездоннее, поля — все заснеженнее.

После полуторачасовой езды сани поравнялись с одинокой черной грушей. Мужик на козлах обернулся, чтобы спросить — вправо ему сворачивать или влево. Обернулся и осенил себя крестом: начальника не было. Лишь на пустой, кое-как брошенной шубе покоилась высокая награда, сверкающая в слабом отсвете снегов, как единственная звезда в той беззвездной ночи. И что уж вовсе чуднó — на снежной белизне не было видно ни единого человеческого следа.

Разнесся слух, что в нашем городском парке свирепствует извращенец. Под покровом темноты подкрадывается к прохожему, сует ему пятьсот злотых и бесследно исчезает.

Первым пал жертвой наш Кассир. Он пришел в пивную бледный, как стена, держа в руке новенькую пятисотенную купюру. Рассказал, чту с ним приключилось, а потом поставил всем нам по кружке, чтобы прийти в себя.

Весть о случившемся разошлась с молниеносной быстротой, вызвав понятное волнение. Особенное среди родителей. Они опасались, что выходки извращенца окажут деморализующее воздействие на молодежь, подадут ей дурной пример. Таинственного типа прозвали «Чудовище с аллеи».

Парк у нас безлюдный, освещен плохо, и давно уже следовало ожидать, что в нем случится нечто непотребное. И все же я решил рискнуть и на другой день отправился туда на прогулку. Ведь не трус же я.

Ночь была темной, хоть глаз выколи, однако уже в воротах я понял, что по парку прогуливаются толпы людей. Видно, народ наш все же отважный, и никакому извращенцу нас не устрашить. Это он, мерзавец, перепугался, — сколько я ни ходил взад и вперед, извращенец так и не появился.