— Мы с удовольствием взглянули бы на ваш дом, — сказал епископ под конец.
Ксендз вспомнил, какого домочадца увидит у него епископ, и ужаснулся. Но отказать не мог. Убежденный, что теперь конец всему, что неизбежен скандал, беспрецедентная компрометация и непредсказуемые несчастья, мысленно проклиная дьявола и свое собственное легкомыслие, из-за которого он не вышвырнул его из дома в первый же день, тянул время и чего-то ждал, — ксендз открыл дверь. Каково же было его удивление и облегчение, когда дом оказался пустым. Дьявол исчез. Ксендз не смог сдержать чувства благодарности к дьяволу, хоть и отдавал себе отчет в том, что подобное чувство было в высшей степени неуместно, унизительно и недостойно. Но, хотя дьявол есть дьявол, когда это нужно, он умеет вести себя прилично и по-товарищески.
Епископ огляделся и уже намеревался похвалить скромное отшельническое хозяйство, когда заметил красную жокейскую шапочку, которую дьявол оставил на столе. С немым вопросом он перевел взгляд на ксендза: ему показалось странным, чтобы почтенный настоятель прихода пользовался столь несерьезным, столь высмеивающим духовный сан головным убором. Странным и неуместным.
— Это… это моего племянника. Он иногда навещает меня, — солгал ксендз. Если бы он сказал, что шапочка принадлежит ему, это тоже было бы ложью.
Епископ с пониманием покивал головой и выразил свое общее удовлетворение от всего увиденного. После чего уехал, весьма довольный. Когда ксендз остался в доме один, дьявол вышел из шкафа, где он прятался. Он приблизился к ксендзу, и отвратительная торжествующая усмешка искривила его пасть.
— Дядюшка! — воскликнул он и широко раскрыл объятия.
Раннее утро, аллея каштанов. Прошлой ночью снова осыпалась листва. Позднее придут уборщики и наведут порядок. Пока что порядка нет.
Я иду, навстречу мне идет маленькая девочка. Лиловые чулки, школьный ранец, она нарочно ступает по опавшим листьям, чтобы слышать как они шуршат? Чтобы идти с шуршанием? Я иду нормально, не шурша.
Она идет в мою сторону, я — в противоположную. Она минует меня, я миную ее, мы оба минуем скверик, в скверике — кафе. За столом сидит мужчина, скорее пожилой, он жестом подзывает нас.
Нормально было бы не обратить на него внимания и пройти мимо. Но девочка остановилась, так что остановился и я. Мы остановились одновременно, хоть и независимо друг от друга.
— Посидите со мной минутку, — зовет он. — Я приглашаю вас обоих.
