Он чуть не крикнул «Эврика!» – наконец-то появился потенциал для обобщений, выходящих за рамки предметной области, не искусствоведение, но искусство в целом! Жизнь в целом. Бытие. Это – венец, без которого ценность диссертации равна либо ценности авторской оригинальной гипотезы, либо – ценности оригинальной компиляции фактов и гипотез, найденных другими…
Но, по закону подлости, стоит вам углубиться в умственную работу, отъединившись от внешнего мира – как что-нибудь (или кто-нибудь) непременно вторгнется и помешает, отвлечёт. Так и сейчас – дверь с грохотом распахнулась и на пороге возникла Ольга Олеговна, коллега Андрея, стол которой стоял в этом же помещении. Рабочее место её с утра пустовало, но теперь она буквально ввалилась в комнату, тяжело и прерывисто дыша.
– Андрей… Иванович… – её голос выдавал крайнюю степени волнения, – мне сказала Наташа… Ну, смотрительница… моложавая такая… Наверняка вы её знаете, хотя бы в лицо… ужас!
– Ольга Олеговна, говорите толком, не томите. Что стряслось?
– В малиновой гостиной бегала крыса! Снизу откуда-то прибежала. Здоровенная! Представляете?
– Крысу представляю, и что?
Бесстрастный тон Андрея несколько охладил волнение Ольги Олеговны. Она даже чуточку смутилась. На щеках её выступили пунцовые пятна.
– Андрей Иванович… Вы извините, конечно, это глупо, – произнесла она уже другим тоном, – но отнеситесь со снисхождением к моей женской слабости; дело в том, что я ужасно боюсь мышей. Стоит мне лишь представить, что мышь…
– Понимаю, – кивнул Андрей. – Знавал я такую девушку… Но ничего, успокойтесь. Возможно, Наташа, будучи в курсе вашей маленькой слабости, зачем-то решила воспользоваться ею в целях… говоря по-простому напугать.
Ольга Олеговна задумалась.
– А ведь, скорее всего, так и есть… Ничего, я уже в порядке. Надо же, хотела Борису Львовичу на поклон идти…
– Зачем? – не понял Андрей.
– Насчёт кошки. А лучше нескольких. Как в Эрмитаже.
Теперь, когда инцидент был исчерпан, Андрей снова мог вернуться к своим размышлениям. Ольга Олеговна сразу растворилась в непроницаемом пространстве комнаты.
Он продолжил работу, поминутно делая пространные пометки то в черновом тексте диссертации, то в блокнотике. Кажется, Карамзин писал: «История движется, развивается, и последующее развитие есть результат предыдущего, но век нынешний отличается от века минувшего, и никогда век минувший в точности не повторится в дальнейшем». Вот квинтэссенция. Остов. Остаётся нарастить мясо.
