Я отпустила дух, распращалась с клиентками — заплатили мне очень щедро, даже дали бутылочку мартини и пообещали рекомендовать знакомым — забрала коньяк, сказав, что это Сергеичу на опохмел, и пошла искать дом № 5.
Валька уже ждал меня, сидя на лестнице.
— Милости прошу к нашему шалашу!
Я поставила бутылку туда, куда он указал и мы немного с ним поболтали о том, о сем. Он уже 18 лет был духом — упал по пьяни в котлован строящегося дома, сломал себе шею, а поскольку стройка была законсервированна, то нашли и похоронили его очень нескоро и в итоге он оказался привязанным к этому месту.
— Слышь, Валька, а хочешь, я тебя упокою? По высшему разряду все сделаю.
— Не, мне и тут весело. Иногда такие разборки бывают, что никакого кина не надо. Сегодня вот тоже поразвлекся и коньячевского отхватил. Лучше меня от привязки к месту освободи и если тебе еще раз Пушкин или Лермонтов понадобится — вызывай!
— О, а это идея! Только не вздумай хулиганить, а то…
— Да вот те пентаграмма!
С Валькой мы в последствии отлично сработались.
Глава 2 Самое страшное вуду
Сегодня у меня — «родительский день». То бишь клиентов у меня сегодня нет и я становлюсь примерной, любящей дочерью и прусь чуть ли не через весь город, чтобы нанести обязательный, по возможности еженедельный, визит маме с папой и показать, что я хоть и не упитанна, но жива и здорова. Ну и заодно я хотела зайти на обратном пути в торговый центр и купить себе новую курточку, чем я и спешила поделиться с мамой и продемонстрировать набитый купюрами кошелек, а то она вечно переживает, что моя работа меня недостаточно обеспечивает. И вот я уже переминалась с ноги на ногу у двери родительской квартиры, ожидая, когда мне откроют. Наконец щелкнул замок и в проеме показалась мама с необычайно грустной и немного перекошенной физиономией, а из квартиры потянуло запахом сигарет. Что такое? Ведь у нас никто не курит — папа бросил лет 10 назад, после того, как у него проблемы с легкими начались, а гости все должны были выходить на балкон. Я отодвинула маму и прошла на кухню. Там за столом в компании уже ополовиненной бутылки сидел папа. В одной руке он держал наполненную стопку, а в другой — малосольный огурец на вилке, а рядом с ним в консервной банке (за неимением пепельницы) в куче окурков дымилась сигарета.
— Пап, ты чего?
Ответом была випитая залпом стопка, хруст огурца и глубокая затяжка, а потом мой родитель уставился в пространство стеклянным взглядом. Красная, потная лысина весело сверкала, отражая яркий свет кухонной лампы. Блин! Это папино состояние я называла «ушел в себя — вернусь нескоро» и теперь из него я до завтра ничего не добьюсь. Придется «пытать» маму…Мама так и стояла в коридоре, я схватила ее за рукав и потащила в зал.
