* * *
Декабрь 1768 г. — февраль 1769 г.
В течение всего декабря, сковавшего жестокими морозами причерноморские степи и молдавские земли, коченея от пронизывающего ледяного ветра, большие и малые отряды ногайцев и татар неторопливо подтягивались к Каушанам, Бендерам, Дубоссарам и Балте. (По приказу Керим-Гирея каждые 8 семейств всех орд выделяли в его войско по 3 всадника в полном снаряжении). Привели своих людей предводители правого и левого крыльев Едисанской орды Мамбет-мурза и Хаджи-Джаум-мурза, буджакские начальники Джан-Мамбет-бей и Хаджи-мурза, предводитель джамбуйлуков Джан-Темир-бей; прибыли воины четырёх поколений Едичкульской орды во главе с Ислям-мурзой и сераскиром Сагиб-Гирей-султаном, а также отряд русских казаков-«некрасовцев»[11], пожелавших участвовать в набеге; из Крыма приехали мурзы Ширинского, Майсурского, Аргинского, Барынского родов, сераскир Буджакской и Едисанской орд Бахти-Гирей-султан, многие племянники хана, в числе которых был юный Шагин-Гирей-султан, и даже французский консул в Бахчисарае барон Франц де Тотт. Все ждали приказа Керим-Гирея о выступлении, но он медлил, выжидал.
Барон де Тотт, более всех желавший скорейшего нашествия, нервически восклицал, упрекая хана:
— Мне удивительна осторожность вашей светлости! Война объявлена, султан благословил вас на борьбу с русскими, а вы теряете время!
— Торопливость — плохой советчик, барон, — снисходительно отвечал Керим-Гирей, поглаживая пальцами подернутую сединой бороду.
— А медлительность?.. Потерянные в бесполезном стоянии дни играют на руку русским! Мне известно, что их главный генерал на Украине спешно укрепляет крепости и направляет полки прямо к границам. Не боитесь ли вы, что вскоре все двери в Россию окажутся закрытыми?
— Нет, не боюсь... У нас говорят: «Если Аллах закроет одну дверь, то откроет тысячу». А Румян-паша не Аллах.
— Аллах откроет, только воевать будет не он, — горячился Тотт, раздражаясь неуступчивостью хана...
Умудрённый военным опытом Керим-Гирей медлил умышленно — он не хотел начинать набег в лютую стужу и выжидал, пока спадут двадцатиградусные морозы, чтобы некованые лошади не портили ноги о льдистый снежный наст. И; только в начале января, когда морозы пошли на убыль, он сказал Тотту:
— Настало время напомнить гяурам, что дух Чингисхана живёт в наших сердцах.
Барон, поняв, о чём идёт речь, впился глазами в его лицо, выдохнул недоверчиво:
— Когда?
— Через три дня выступаем.
