Стоявший за спиной генерала адъютант Каульбарс негромко заметил:
— Русские турков всегда поражали, ваше сиятельство.
— И теперь поразим! В том сомнения нет... Только как долго бить придётся?.. И какой кровью за викторию заплатим?.. Я из русской крови рек не проливал! И впредь не намерен солдат в землю укладывать!.. Неприятеля надобно громить, чтобы потери были малые. Тогда и дух боевой в армии силён, и противнику устрашение сильное, и державе польза великая...
* * *
Декабрь 1768 г.
Сообщения конфидентов «Тайной экспедиции» по-прежнему были тревожными. Численность турецкого войска и татарской конницы на границах империи непрерывно росла. «Могилёвский приятель» Иван Кафеджи, побывавший по заданию Веселицкого в Яссах, обнаружил в крепости пять турецких пашей с многочисленным войском. Ещё 15 тысяч турок медленно двигались по заснеженным дорогам к крепости Хотин. К Каушанам, где обитал Керим-Гирей, и к Бендерам по холмистым вьюжным степям вели свои отряды татарские и ногайские мурзы.
— Угроза нападения очевидна, — озабоченно хмуря лицо, докладывал Веселицкий Воейкову. — Конфиденты ещё раз напоминают нам об этом. И я беспокоюсь, что неприятели, кроме обычного набега, готовят нам изменщицкий удар в спину.
— Какой удар? — не понял Воейков.
— Чугуевец доносит, что по Сечи ходит упорный слух о ласковых письмах крымского хана, написанных для привлечения запорожцев на свою сторону.
— А Калнишевский пишет, что татары, напротив, угрожают всех истребить, — брюзгливо возразил Воейков.
— Ну, лаской или угрозами привлечь — это не суть важно. Ясно только, что такие письма есть! А значит, и казачьи умы находятся в разврате... Хан недавно отпустил всех запорожцев, что задерживал в Перекопе. С ними, видимо, и письма крымцы передали.
— Думаете, казаки забунтуют?
— Мой конфидент сообщает, что в Сечь послан для сеяния смуты французский эмиссар Тотлебен.
— Объявился, сволочь! — раздражённо воскликнул Воейков. — И тут нагадить хочет... Вот что, сударь, пошлите-ка в Сечь верного офицера! И пусть он поймает этого изменщика и шпиона...[10]
В Сечь поехал капитан Жёлтого гусарского полка Константин Маркович, который, как оказалось, лично знал Тотлебена.
— Ты, капитан, его слови и как собаку на цепи препроводи в Киев, — напутствовал Марковича Веселицкий. — А коли казаки бунтовать задумают — пусти кровь!..
Маркович выехал из Киева 17 декабря и поспел в Сечь вовремя: часть казаков действительно подняла бунт. Но энергичный капитан, облечённый доверием самого генерал-губернатора, решительно подавил мятежников, а зачинщиков арестовал. Однако Тотлебена в Сечи не нашёл — слух об эмиссаре оказался ложным.
