— Есть не хочешь, камрад? Там осталась еще ветчина, — сказала она, открывая коробочку сардин. Он не ответил, открыл пиво и напился прямо из бутылки. В минуту, когда он глотал ледяное пиво, его пронзила мысль: она сделала это умышленно, хотела, чтобы я застал ее здесь и поймал на месте преступления, как говорится in flagranti, потому что решилась на окончательный разрыв. Резкий спазм желудка скрутил его всего, он почувствовал дикий, нечеловеческий голод.
Захотел отрезать себе хлеба, но нигде не нашел ножа. Вспомнил, что Гелена ушла с ножом в гостиную, и поплелся за ней; она накладывала на бутерброд сардины.
— Дай нож.
— Пожалуйста, камрад, но, наверное, надо бы сполоснуть сначала, чтоб не было противно после меня, — из ее рта пахнуло на него запахом зубной пасты, к которому примешивался водочный перегар.
— Как ты могла, господи, ты же обещала…
— Не скули, камрад. Немножко выпила… Уж очень Каролко уговаривал…
— Какой Каролко?
— Он летел в Прагу.
— Ты встретилась с Регорой?
Она как-то загадочно улыбнулась и в задумчивости добавила:
— Рассказывал такие занятные вещи… ужасно занятные, правда.
Этот скот, конечно, этот подонок нарочно ее споил. Он прекрасно знает, что Гелена бросила пить, но достаточно одной рюмки джина, и она уже снова пускается во все тяжкие.
Вот как он решил отомстить мне за утренний разговор по телефону. Убью его, клянусь богом, убью, как бешеного пса. Но все равно, она же обязана держать себя в руках…
— Как ты только могла допустить такое, — твердил он в отчаянии, — теперь, когда носишь нашего ребенка… это чудовищно!
— Это уж не твоя забота. Отрежь лучше хлеба, — сказала она и протянула ему нож.
В это мгновение в нем словно что-то умерло. Он пригладил волосы, сглотнул слюну и тягуче процедил сквозь сцепленные зубы:
— Что-то не понимаю тебя. Ты хочешь сказать, что это от кого-то другого?
— Боже сохрани, — рассмеялась она. — Такую свинью я б тебе все-таки не подложила.
Она повернулась к нему спиной, подошла к столику, вытащила из пачки «спартину».
— Это правда был твой ребенок, — сказала она, как бы мимоходом, будто случайно вспомнила о каком-то пустяке, и из ладони у нее выбился огненный язычок.
— Что? — голос у него сорвался на крик, полный страха. — Был? Ты что… в Праге… снова его уничтожила?
— Именно так. Ты понятливый, как всегда.
Она выдохнула ему в лицо сигаретный дым и положила на стол изящную дамскую зажигалку.
— Нет, нет, постой! — он схватил ее за плечи.
— Поосторожней с ножом, еще выколешь мне глаза, — сказала она, посмеиваясь, и, чуть помедлив, добавила с мечтательной улыбкой: — Правда, надо было тебе прийти чуть-чуть пораньше.
