— Не знаем, — ответил Сёмка.
— За деревню выходили?
— А что? — встрепенулся Петька, но Сёмка тихонько щипнул его за руку: «Молчи».
— А то. Приказ такой вывесили: в деревню ни входить, ни выходить нельзя! Даже собак стреляют, — пояснил мужчина.
— О господи, — опять вздохнула женщина. — Корову ходила искать, а они, как вороньё налетели. Все внутренности отбили, анафемы!
— Молчи, Дарьюшка, молчи! — вмешался старик. — Тебе говорить вредно.
— Так ведь у меня ребятишки не поены, не кормлены.
— Помолчи, Дарьюшка.
— Душегубы проклятые, изверги.
— Ну, хватит, Дарьюшка, право слово.
Петьке стало жаль Дарью. Вспомнил свою мать, загрустил, впору плакать. Зачем пошёл с Сёмкой? Теперь не вырвешься из этой каталажки...
— Дяденька, — спросил Петька, — а почему такой приказ они вывесили?
Тот ответил не сразу.
— Комиссара какого-то ищут.
— Ловят ветра в поле, — подал голос старик. — Да тот комиссар, если хочешь знать, сегодня здесь, а завтра там. А с ним удальцы на подбор. И чешут они этих фашистов почём зря!
— Дедушка, подслушают ещё, — забеспокоилась Дарья.
— Уж что говорить, лихое время настало, — вздохнул старик и замолк.
Сёмка перебрался на подстилку из прелой соломы, позвал Петьку. Друзья прижались друг к другу, согрелись. Мужчина снял с себя плащ и укрыл ребят:
— Спите, хлопцы. Утро вечера мудренее.
И хлопцы уснули. Ночью разбудил их скрип дверей, громкий разговор и яркий свет электрического фонарика. В дверях стоял немецкий офицер. Посреди избы, широко расставив ноги, покачивался полицейский начальник. В одной руке он держал фонарик, в другой наган.
— Василенко! — прохрипел полицай.
— Ну, я, — откликнулся мужчина.
— Выходи!
Василенко поднялся.
— С вещами!
— А у меня в кармане вошь на аркане.
— Молчать!
Сёмка хотел крикнуть: «Дяденька, плащ-то возьмите!» Но побоялся. А Василенко про него и не вспомнил.
— Прощайте, товарищи! Прощайте, хлопчики! — и, отстранив плечом полицая, твёрдо зашагал к выходу.
Когда захлопнулась дверь и щёлкнул замок, Дарья всхлипнула и принялась на чём свет стоит ругать полицая, называя его немецким прихвостнем и иудой. Старик уговаривал её, просил говорить потише, а она будто не слышала.
Потихоньку всё успокоилось. Вдруг снова за дверью послышался шум и лязг замка. Дверь открылась, и опять появились те двое — немецкий офицер и полицай. Полицай направил фонарик на ребят и гаркнул:
— Поднимайтесь, щенки!
— Ребятишек-то оставьте в покое, — вступилась Дарья. — Они-то что вам сделали?
