– Дышишь тяжело, коммерческий, – улыбнулся в ответ Барышев. – Донести?
– Иди ты.
– Я-то иду… – Серега взлетел на лестничную клетку третьего этажа, не переставая болтать: – Ее напарница говорит, что накануне того дня, когда ее убили, Маргарита попросила выходной на следующий день. Личные дела. Мол, в субботу отработаю. Не в свой черед. Погоди. Дай-ка, я открою. – Серега уверенно сорвал печать. Они вошли.
Квартира, которую снимала Маргарита, была аккурат над той, где проживала владелица белого пуделя. Тоже однокомнатная, но требующая ремонта и неуютная. Вещи в единственной комнате были разбросаны в беспорядке. Или здесь что-то искали, или торопливо собирали самое необходимое для поспешного бегства.
– Так, – глубокомысленно изрек Барышев и стал осматриваться.
Алексей, меж тем, прошел на кухню и принюхался. Колупнул засохший кусок сыра в тарелке на колченогом обеденном столе, открыл отделение под раковиной, где находилось мусорное ведро, заглянул туда. Крикнул громко:
– Серега!
Барышев сунулся в кухню, тоже принюхался:
– Черт! Воняет как, а?
– Мусорное ведро давно не выносили. Маргарита здесь уже с неделю не была. Может, и больше.
– Где ж она ночевала?
– Пойди, спроси. В морг, – мрачно пошутил Леонидов. – Паспорт ее нашел?
– Нет еще.
– А при ней не было никаких документов?
– Ничего не нашли.
– Ладно, проехали. Ну-ка подвинься.
Леонидов попытался протиснуться между Барышевым и дверным косяком. Тот ухмыльнулся, не двигаясь с места.
– Здоровый, черт! – пропыхтел Алексей. – Нашел время для вольной борьбы!
– Худеть надо, коммерческий. Эк тебя за год раздуло!
– Да иди ты! – Леонидов заехал Сереге кулаком в живот и, воспользовавшись моментом, проскочил в коридор. Чего они все привязались? Ладно, мстя его будет ужасна. Он вспомнил Серегины ботинки и хмыкнул. Получишь у меня!
Ничего примечательного в квартире не оказалось. Мебель старая, на стенах репродукции, вырезанные еще из журналов «Крестьянка» и «Здоровье» доперестроечных времен, в вазе на столе композиция из травы, каких-то палочек и засохших камышей с желтыми листьями. Алексей пристально взглянул на нее, прикинул углы наклона трех главных веток и задумался. Потом взгляд упал на яркую трикотажную кофточку, свисающую со спинки стула. Кофточка пахла чем-то до боли знакомым. Алексей осторожно взял ее в руки. И напел:
– «У тебя СПИД, и, значит, мы умрем. У тебя СПИД, и, значит, мы умрем…». Серега!
– Ну, чего?
Алексей сунул ему кофточку прямо под нос. Барышев чихнул:
