В горах Христя разыскал знакомую ему брошенную хижину, недалеко от трассовых[3]) разработок. Избушка стояла на склоне горы. Дальше шла большая поляна, за ней еще поляна, — словом, и упражняться здесь было удобно и можно было укрыть планер.
С утра до обеда бился Христя над избушкой. Дверь была маленькая, низкая. Нужно было много ломать, чтобы планер нашел пристанище в этой хижине.
Через день планер «Карадаг» был благополучно перевезен и водворен в заброшенной горной хижине.
* * *
Созрел виноград. Море стало индиговым. Золотая осень полетела тонкими белыми паутинками, и первой желтизной запестрели сады.
К осени Христя совершил двенадцать пробных полетов. Он ждал всесоюзных планерных состязаний, твердо решив добиться права участия в них.
Николка бросил следить за ним. Дед Василь успокоился, и весь Коктебель вяло и без злобы посмеивался над Христей, прозвав его Летуном. Коктебельцы уверились в том, что чортова машина разломана разоренным небом. Незаметно подошло время планерных состязаний.
Лагерь планеристов был раскинут на диком пустынном склоне горы Узун-Сырт. Желтая, как мех шакала, полынь доживала последние дни. Ветер свистел в белый, омытый дождями и опаленный зноем лошадиный череп. Высоко-высоко над горами, степью, индиговым морем плавали крымские орлы, словно планеры изумительной легкости и гениально простой конструкции. На поляне, заросшей полынью, выросла авиационная палатка-ангар, гнездо искусственных птиц. Белые палатки летчиков-планеристов стали красивым рядом. Закурились синими дымками бивуачные костры. Приезжали и уезжали автобусы, подвозя новых участников состязаний и планеры.
В одной из палаток, над дверьми которой гордо красовался крупный авиационный значок, заседала техническая комиссия. Седоволосый, сероглазый, смуглый человек, пыхтя трубкой, говорил:
— Здесь вам не Англия и не Франция. Азарт и рекордсменство мы должны вводить в рамки. Пусть лучше не будет мировых рекордов, но и ни одной жертвы. Понимаете? Ни одной жертвы!
И техническая комиссия с тщательностью врачей осматривала планеры.
Четыре планера — легкий, как игрушка, «Сокол», два моноплана «Сурдес» и «Мятеж» и аляповатый тяжелый двухместный биплан «Демон» были забракованы. Их конструкторы ходили хмуро. Несколько раз они пробовали переубедить техническую комиссию. Ничего не выходило. Планеры выбывали из состязания как технически несовершенные.
Зато счастливцы-конструкторы, чьи планеры проходили трудный технический искус, ходили с гордыми улыбками, с яркими глазами, с выпяченной грудью. Они браво посматривали на парящих орлов, словно хотели сказать:
