Пещера оказалась невероятно глубокой. Ирвальд вскарабкался уже достаточно высоко, но выход казался всё дальше, будто пещера растягивалась.
- Проклятие преисподней! - воскликнул Ирвальд, повиснув на стене, чтобы немного отдышаться, - что за дьявольское место?
Внезапно стены задрожали. С самого дна послышались странные звуки. Ирвальд понял, что к нему кто-то приближается. Кто-то очень большой. Он посмотрел вниз и увидел восемь светящихся зелёных точек, расположившихся друг напротив друга. Точки приближались, симметрично покачиваясь и становясь всё больше. Ирвальд уже мог разглядеть тёмные пятна на яркой зелёной поверхности и вдруг с ужасом понял: это глаза.
Чудовище поднималось к нему, обдавая гнилым смрадом смерти. Звук его когтей, скребущих каменные стены, отдавался зловещим эхо в самую глубину пещеры.
Ирвальд что есть силы стал карабкаться вверх, но вдруг что-то липкое обхватило его ноги и швырнуло в противоположный бок. Он ударился спиной, раскинув руки, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы не рухнуть вниз. Запястья и щиколотки вмиг обхватила та же липкая верёвка и припечатала к стене.
«Паутина» - мелькнула догадка, и он почувствовал, как стынёт кровь в жилах. К нему приближался огромный паук.
Всего лишь несколько метров отделяли Ирвальда от хозяина зловещей пещеры. Паук тяжело переставлял лапы и, наконец, остановился, нависнув над Ирвальдом всем своим гигантским телом.
Ирвальд ещё не встречал в Межгорье столь огромных существ. Глаз паука был чуть меньше головы владыки, так что он мог видеть в нём собственное отражение.
- Страшно?
Ирвальд не слышал голоса - паук говорил с ним, проникая в голову, перебирая, будто кости, его мысли.
- От тебя несёт страхом...
Паук открыл целых три пасти, увенчанные усиками-щупальцами, и несколько раз выдохнул, издавая при этом булькающий звук. Ирвальд едва не задохнулся от смрада, повеявшего из глоток паука, и внезапно понял: тварь смеётся. Жалкий, униженный владыка, висит перед ним, распятый, как кролик, готовый к освежеванию, и это его веселит.
Сцепив зубы, Ирвальд собрал волю в кулак, и произнёс, глядя прямо в изумрудные глаза своей смерти.
- Ты, видно, питаешься падалью, тварь? Не много ль тебе чести схватить владыку?
- Гордыня - это то, что мне больше всего нравится в твоём роду, Кош, - равнодушно ответил паук.
- Что тебе надо?
- Немного свежей пищи.
- Не подавишься?
Паук не ответил. Щупальца зашевелились и прыснули в лицо Ирвальду слюной, жгучей, как кипящее масло. Ирвальд не смог сдержать стон, вырвавшийся из горла - до того было больно. Он прикрыл веки, чтобы уберечь глаза.
