Дубовые леса хранили в своих могучих кронах немало тайн. Тяжёлые ветви, густо усыпанные листьями, почти не пропускали солнечный свет, поэтому внизу, среди исполинских стволов стоял полумрак. Почва между деревьев была сырой и пахла плесенью. У самых корней, покрытых густым зелёным мхом, чернели шапочки ядовитых грибов. Огромные слизни прятались повсюду, норовя напасть на случайного путника. Кто половчее - стряхивал слизня и убегал прочь. Более слабые терялись и падали на землю, вдыхали отравленные споры и оставались лежать зачарованные, со временем порастая мхом, словно второй шкурой. Иногда они вставали и бродили по лесу, слепо тыкаясь между деревьев. Глаза и языки их были съедены слизняками, так что они могли лишь стонать, пугая окружающих птиц.
Ирвальд не раз встречал слепых скитальцев, иногда из милосердия рубал им головы, но чаще просто проходил мимо.
В этот раз по пути ему не попалось ни одного скитальца. Земля была сухой и скрипела под ногами. Князь поднял голову вверх и увидел сухие жёлтые листья. Могучие дубы умирали, и то был недобрый знак, поскольку они были ещё относительно молоды. Владыка приложил ладонь к одному из стволов, но ничего не услышал. Внутри деревьев была пустота, словно кто-то высосал из них все жизненные соки.
- Что за дьявольщина? - вслух пробормотал Ирвальд.
Он не мог поверить, что не заметил, как умирают дальние леса. Неужто ведьмы вновь осмелились устраивать свои дьявольские шашни? Ирвальд вдруг вспомнил ловушку, в которую угодил, расправившись с Шаринкой. Ведьмы не могли быть настолько сильны.
Но, тем не менее, что-то странное творилось в его владениях.
Ирвальд пошёл дальше, осторожно ступая по сухим листьям. Изредка ему попадались скелеты скитальцев, облепленные клочками сухого мха. Головы не были отделены от тела, а рты черепов широко раскрыты, словно у рыб, выброшенных на берег. Значит, они умерли сами и, скорее всего, в жестоких муках.
