– Так и знала! – от души рассмеялась Франческа.
– Значит, мы все-таки заодно? Или ты…
– Ш-ш-ш, – шикнула Франческа, хватая его за руку. – Помолчи.
– Что такое?
Франческа почувствовала, как натягиваются канатами мускулы под зеленой мантией.
– Я не… Мне показалось… – Сформулировать, что именно ей показалось, Франческа не могла. Неясное золотое свечение? Но для заклинания оно слишком слабое. Если только…
Поднявшись, она обернулась к двери. В темном коридоре стояли двое – мужчина и женщина в черных мантиях.
Они умудрились приблизиться к кают-компании абсолютно бесшумно, не выдавая себя ни малейшим движением. И никаких проблесков чар Франческа не заметила. Если бы они хотели пошпионить, прикрылись бы субтекстом.
– Здравствуйте, магистры, – скованно приветствовала она вошедших.
Сайрус проскреб по полу ножками отодвигаемого стула.
– Клирик Франческа де Вега? – осведомилась женщина.
– Да.
– До нас дошли вести из города. Афазия прекратилась. Никто не знает, откуда она взялась и что ее вызвало. Мы прибыли на только что пришвартовавшейся «Королевской пике». Можно к вам?
– Прошу, – нейтральным голосом ответила Франческа.
Гости почти синхронно шагнули в кают-компанию. Женщина оказалась высокой, стройной, с оливковой кожей и тонкими чертами лица. Длинные собранные в хвост волосы, даже в полумраке мерцающие, словно снег, унизывало несколько серебряных колец с бирюзой – традиционное украшение вердантских аристократок.
Мужчина был редкостным красавцем ей под стать – большие глаза, выразительные скулы, кожа цвета обжаренных кофейных зерен и каскад свитых блестящими шнурами волос.
Только теперь Франческа заметила, что гостья не отнимает руки от плеча своего спутника, а глаза ее напоминают оттенком отбеленную бумагу. Вот откуда слаженность движений.
В годы учебы в Астрофеле Франческе не раз попадались чарословы, ослепшие от чтения бесчисленных магических текстов, – потеря обычного зрения компенсировалась у них обостренным восприятием чарословских рун. Но слепота, как правило, настигала совсем уж дряхлых старцев, живущих на свете не первую сотню лет, убеленных сединами, согбенных, тогда как вошедшая в кают-компанию женщина держалась прямо, и морщин у нее почти не было, а двигалась она с грацией юной нимфы.
Загадку разрешила блеснувшая на черной мантии нашивка в виде серебряной восьмиконечной звезды на красном поле. Такой знак носили только деканы Астрофела, а значит, Франческа напрасно удивлялась молочному туману в глазах обладательницы гладкой, почти юной кожи: на должность астрофельского декана попадали только самые могущественные чарословы, старившиеся крайне медленно.
