– Кают-компания, – пояснил Сайрус. – Ты голодная?
– Как волк среди зимы. Не помню, когда последний раз ела.
Сайрус подал ей стул и направился к двери в кладовую. Франческа села, только теперь чувствуя, как разом пропадают сотни впивавшихся в бедра и икры крохотных иголок. Еще бы, она ведь с предрассветной темноты на ногах.
– Вот так же ты охала каждый вечер, когда возвращалась из лечебницы! – крикнул Сайрус из кладовой.
Охала? Франческа никогда за собой такого не замечала. Хотя, если припомнить хорошенько, пожалуй, был какой-то жалобный стон. Она помассировала левое плечо.
– Здесь можно говорить?
Сайрус вернулся с оловянным кувшином и тарелкой, поставил на стол остроземские лепешки и тонко нарезанный твердый сыр, а потом разлил воду по глиняным кружкам.
– Если негромко, то вполне. Более укромного места в башне все равно не сыщешь.
Франческа завернула в лепешку ломоть сыра.
– Значит, теперь ты согласен, что мы овцы, лезущие в пасть к ликантропам? – спросила она, откусывая. Хлеб оказался слегка черствым, зато сыр был зрелый, щедро отдающий весь накопленный за сезон вкус. Рот наполнился слюной.
– Мы не лезем, Фран, нас толкнули.
– Думаешь, Дейдре нас подставила? – Франческа откусила еще.
– Может быть, – запивая водой сыр, кивнул Сайрус. – А может, кто-то другой.
Франческа поспешно дожевала лепешку.
– Слишком уж несоразмерные усилия, чтобы намекнуть свежеиспеченному клирику и не самому высокопоставленному иерофанту о грядущей попытке политеизма поднять голову.
– Не надо метафор, Фран, – устало попросил Сайрус. – Давай попроще.
– Хорошо. – Она проглотила еще кусок. – О назревающей второй гражданской, пропади она пропадом. И все равно непонятно. Зачем городить такой огород, чтобы натолкнуть нас на догадку? И что нам теперь с этой догадкой делать?
Сайрус прицепил вуаль.
– Не знаю. Но Дейдре не ошиблась насчет меня – я действительно о происходящем в Авиле понятия не имел. Так что можешь убрать свою треклятую удавку. – Он похлопал по груди. – Теперь мы в одной лодке.
– Да? – Франческа скатала еще лепешку. – И давно ли?
Откусив очередной кусок, она посмотрела прямо в карие глаза Сайруса. Как же мешает эта его неизменная вуаль – поди пойми, хмурится он, улыбается или ухмыляется.
– Я иерофант и остроземец, – начал Сайрус, выдержав взгляд Франчески. – Разве я могу остаться в стороне, не пытаясь предотвратить вторую гражданскую? Я влип точно так же, как и ты.
Франческа не сомневалась в его искренности, и все же… Что-то он недоговаривает.
