– Что они делают? – спросила Франческа.
Внезапно вся стая снялась с места и, громко захлопав крыльями, скрылась в ночи. Воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь капелью с карнизов и водостоков.
– Что ж, увиденное не назовешь зловещим и пугающе необъяснимым, – ровным голосом проговорила Франческа. – Да и вообще никак не назовешь.
Сайрус сунул под мышку металлический конструкт.
– Я как-то раз видел подобное на купеческой галере, идущей в Варт. В дральском порту галера встала на якорь, а мы полетели дальше, но какое-то время наш воздушный корабль швартовался у них на палубе. И вот там, в дральской акватории, к галере то и дело подплывали стаи тюленей – очень необычное зрелище, такое ощущение, что у них один разум на всех. Смотрели на нас в упор, пересчитывали, даже, готов поклясться, название корабля на борту читали.
– Думаешь, в городе завелся друид?
– Или несколько. Хотя это может быть и вердантский шаман.
Вспомнив про кошку, Франческа заглянула в ее латунный глаз, и в голове снова пронеслась чехарда гениальных догадок.
– Нет, это друиды.
– Тебе кошка призналась?
– Да. И если мы хотим его накрыть, нужно заготовить побольше иерофантских чар. Сколько тебе понадобится времени, чтобы раздобыть заряженной парусины и несколько монет? Отловить его можно только на рынке, другого случая не представится. Значит, придется запастись серебром.
– Кого накрыть? Ты о ком?
– Неважно, – мотнула головой Франческа. – Ты, главное, скажи, когда удастся заполучить еще ткани?
– Если перехватим утренний дозор, смогу слетать в святилище и обратно за час до рассвета. Но, Фран, зачем? Вечерний рынок? Что, ради пылающей преисподней, тебе подсказала эта кошка?
Франческа обвела пальцем безжизненный латунный глаз.
– Она только что намекнула мне, кто провозит в Авил лорнскую сталь.
Поеживаясь на крепчающем ветру, Никодимус переправлял учеников через стену. Процесс требовал сосредоточенности на сложных подъемных заклинаниях из хтонических языков. Но кобольды помогали телом и душой, а сообщники из городской стражи смотрели на происходящее сквозь пальцы, так что в общем и целом переправка не заняла и четверти часа.
А потом их приняли в гостеприимные объятия заросли саванной травы. Толстые, похожие на бамбук стебли колыхались высоко над головой, и хотя каждый двадцатый стебель стоял мертвый и ломкий, пораженный тихим увяданием, в зарослях по-прежнему заблудился бы в два счета любой отряд, не имеющий в составе ликантропа или кобольда. Верхушки травы с шуршанием кланялись друг другу.
